прибавили шагу.
Когда они забрались на Ледовый холм, то увидели, что в разных концах Брно поднимаются к небу клубы густого черного дыма… Самый густой дым расползался над Жиденицами, Новыми Черновицами и Комаровым. А затем и над старым Брно появился столб дыма. Недалеко от мальчиков группа людей рассуждала о том, на какие районы города упали бомбы.
— Этот черный дым вроде бы в Комарове, такой дым бывает только от нефти. Помнишь, в прошлый раз подожгли цистерны на Росицком вокзале? От них шел такой же черный дым.
Человек в спортивном костюме отвечал пану в легком плаще: — Конечно, в Комарове. Там склады Вакумка, чего там только нет!.. — откликнулся пан в плаще.
— Лойзик, а что это за Вакумка?
— Вакумка? Это склад бензина американской фирмы. Может, ты видел вагоны с надписью «Waccum oil company»? Папа рассказывал маме, что это американская фирма, и страшно ругался. От какого-то служащего этой фирмы он узнал, что она через Испанию и Швейцарию поставляет немцам бензин.
— Ну да?!
— Папа говорил, что это факт, что немцы со своим бензином давно бы уже выдохлись.
— Как же это? Ведь Америка воюет против немцев?
— Потому-то папа так возмущался.
— Видишь дым справа? — спросил пан в плаще своего приятеля. — Это в старом Брно.
— Послушай, а дым слева от Шпильберга — это не оружейный завод?
— Или завод, или вокзал.
— Нет, вокзал правее. Это определенно оружейный завод.
— Слышь, Франтик, что они говорят? Бомбили оружейный завод. Ведь там папа…
— Ты не бойся, разве можно отсюда разглядеть, завод это или не завод?
— Давай потихоньку двигать к дому. Пока доберемся, тревога окончится.
— Спустимся прямо к речке…
— А потом пойдем по дороге вдоль реки…
IV
Отбой на этот раз не давали очень долго. Англо-американские самолеты все время кружили неподалеку от города, возвращаясь время от времени, и мальчики попали домой только поздно вечером.
— Где ты весь день пропадал?! — закричала мама, когда Лойзик появился в дверях.
— В лесу. Там сегодня было полно народа, даже из центра города пришли в лес.
— А я тут с ума схожу от страха, что ты в городе. Там, говорят, сегодня опять был ад кромешный…
— Мама, а ты где была?
— В школе, в убежище. Там глубокий подвал, но, когда падали бомбы, казалось, что это на нашей улице. Все здание тряслось. Бедные горожане, им сегодня опять досталось!
Лойзик заглянул в духовку, не осталось ли чего от обеда.
— Потерпи немного, сейчас будет ужин, подождем папу.
— Мама, дай мне хоть хлебца, я ужасно хочу есть.
Мама дала Лойзе кусок хлеба с салом. Сегодня хлеб с салом был вкусным как никогда. Обычно в это время папа уже приходил домой.
Лойзик вспомнил, что на Ледовом холме говорили, будто сегодня бомбили оружейный завод. А папы все нет и нет… Но маме про эти разговоры ни слова. Она и так сама не своя. Вдруг раздался звонок.
— Мама, кто-то звонит. Наверное, папа пришел. Я отопру.
Лойзик побежал к дверям, но это был не папа. Пришла соседка, пани Зелена, которая живет через два дома, на той же стороне улицы. Пани Зелена часто приходит потолковать с мамой. Мама прозвала пани Зелену местным радио. Если пани Зелена что-нибудь узнает, сразу бежит всем рассказывать. Не успела пани Зелена переступить порог, как тут же затараторила:
— Представьте себе, пани Кубиштова, у меня дома нет ни щепотки соли, а во всем виновата тревога, знаете, это действует человеку на нервы, правда, пани, это ужасно, нам всем разрушат нервную систему. Если можете, одолжите немного соли, я так спешу, сейчас придет муж ужинать, а в доме нет ни щепотки соли. Эти налеты, пани Кубиштова, доведут человека до ручки, ведь сколько времени мы просидели в убежище…
— Где вы были, пани Зелена? В убежище под школой я вас не видела! — сказала Лойзикова мама, насыпая в кулечек соль.
— На этот раз, пани Кубиштова, я побежала в Писарки, в туннель, люди говорят, что там всего безопасней… правда, далековато, но такое убежище, что там человек действительно начинает чувствовать, что с ним ничего не может случиться. У меня, пани Кубиштова, с раннего утра включено радио, я как услышу кукушку, так хватаю чемоданчик и бегу… Сегодня в городе было очень страшно. Бомбили старое Брно, Комаров, Жиденице и оружейный завод…
— Ради бога! Вы это точно знаете, пани Зелена?!
— Все, кто побывал сегодня в городе, говорили об этом. Боитесь за своего?.. Будем надеяться, что с ним ничего не случилось…
— Ему пора бы быть уже дома…
— Ну что вы, даже если с ним ничего не случилось, не думаю, что вы его так скоро дождетесь, у них там работы по горло, гасят пожар, дежурят на крыше, зажигалки сбрасывают… Господи, пани Кубиштова, когда нашим страданиям придет конец?
— Кто знает, пани Зелена, что нас еще ждет? Когда наконец кончится война?
— Вы слышали, что русские уже у Райграда?
— Что-то слышала.
— Да, я чуть не забыла… Знаете, что случилось у Докоупиловых?
— Нет, я ничего не знаю. Гестапо?
— Да нет, это наши, определенно наши, это чехи сделали… Когда я была в убежище, мне сама пани Докоупилова рассказывала, вы ведь хорошо знаете Докоупиловых с верхнего конца улицы?
— Еще бы мне их не знать, он вместе с моим мужем работает на оружейном заводе.
— Ну так вот, пан Докоупил сегодня должен был работать в ночную смену и после обеда, как говорила сама Докоупилова, лег вздремнуть. Все утро они с женой работали в саду, сажали какие-то овощи, а он еще и подстригал кустарник… Говорят, у них много крыжовника…
— Так что же случилось? — нетерпеливо перебила ее мама.
— Ну так вот, решил он немного вздремнуть и, чтобы не проспать, поставил будильник на четыре часа. В половине шестого он должен уже отрапортовать на заводе вахтеру, что явился. Вы же сами знаете, что теперь немцы очень строгие, во всем видят саботаж и тут же тащат в гестапо. Поставил он будильник… Да, чуть не забыла, что женщины его ушли в поле и оставили открытым окно…
Пани Зелена заметила, что она заинтриговала своих слушателей, особенно Лойзика, который даже перестал жевать хлеб и, разинув рот, ловил каждое ее слово.
— И представляете себе, — продолжала после краткой паузы пани Зелена, — когда женщины вернулись с поля, это было уже незадолго перед тревогой, то Докоупил еще спал… Кто-то у них через открытое окно украл будильник. У Докоупиловых будильник всегда стоит на комоде. Так вот, бедняга Докоупил на завод
