— Это вы извините меня за вторжение, — растерянно повторила за ним Тамара Алексеевна, с любопытством оглядывая его. — Что с вами случилось?
— Ничего серьезного, напрасно вас побеспокоили.
— Не могу сказать, что часто видела такое. Ужасный удар! Гематома. Судя по вашим легким, свободным движениям, кости не повреждены. Это удивительно. Но, возможно, задеты костные соединения. Нужен хороший хирург.
— Он категорически отказывается от любой медицинской помощи, — пожаловалась Ирина.
Тамара Алексеевна готовила составы, уже не обращая внимания на пациента, как иногда делает медперсонал. Но иногда Ирина встречалась с его насмешливым взглядом и чувствовала, что происходящее забавляет его и даже доставляет ему удовольствие. А это уже было победой в ее опасной борьбе за его приручение.
— Надеюсь.
— Что касается раны, то у него все пройдет. Но какой мужчина! — воскликнула Тамара, неожиданно цокнув языком. — Не пропустите момент, Ирина!
В ответ девушка махнула рукой.
— И сомневаюсь, и боюсь.
— При необходимости звони мне. Когда будешь накладывать ему компресс, задержи на несколько минут свою руку на компрессе. Но смотри! Преждевременно не мешай процессу его реабилитации, — засмеялась она. — И строго соблюдай дозы препарата. Это не инфекция, а гематома, и большое количество препарата при приеме внутрь организм воспринимает как пищу. Результаты лечения могут стать ничтожными.
После сеанса лечения они остались одни, изредка обмениваясь малозначащими фразами. Он почувствовал теплоту в ее голосе и осторожно привлек к себе.
— Нет, нет, процедурой это не предусмотрено! — шепнула она, ловко выскользнув из его объятий.
Но ему удалось поймать и задержать ее руки.
— Что вы делаете?! Какие нежности! — ласково причитала Ирина. — Вы что, забыли о своей ране?
В старой электричке
Заняв, как обычно, место у входа в вагон и стянув шапочку с макушки под щеку, он приткнулся к окну, закрыл глаза и провалился в недосмотренный утренний сон. Его разбудил толчок ее кулачка в спину, и он отодвинулся, освобождая ей место. Она прислонилась к нему и через минуту засопела. Этот ритуал повторялся у них несколько раз в неделю и продолжался, хотя и с перерывами, уже несколько месяцев, но они никогда не пытались взглянуть друг на друга. Она выходила раньше него, и он всегда чувствовал это, но спугнуть свое сонное состояние случайным движением, чтобы увидеть ее, желания не испытывал. Но если что-то должно произойти, то произойдет неожиданно. Только он погрузился в сладкое забытье, как истошные женские крики заставили его подскочить. Она тоже проснулась, и он впервые увидел ее лицо. Недовольная гримаска не украшала ее, но он засмотрелся, а она протерла глаза и тоже уставилась на него.
— Чего пялишься? — опередил он ее. — Ну красивый я! И что? Все равно надо идти разбираться, кто посмел нарушить наш утренний сон.
Он шел, небрежно раздвигая локтями плотную толпу. Утро было туманным, холодным и хмурым, такими же были и пассажиры, внесенные в вагон неудержимым потоком своих неуправляемых тел. Некоторые из них, не в силах выпрямиться, неподвижно нависали в виде знака вопроса над сидящими пассажирами, нарушая их незаслуженный комфорт.
Девушка кашлянула, вцепилась в его куртку, и ее голосок разорвал наступившую тишину:
— Дорогу женскому доктору! Скорая помощь!
Она не отпускала его, а он шел, еще путаясь в потоке сонных мыслей и ощущений, будто продираясь по бездорожью лесной чащи. Чаща резко закончилась, когда он увидел женщину, держащую на коленях голову девушки. Закрытые глаза, нездоровый румянец и свежий поток стонов встряхнули его и прогнали сонливость.
— Молчать! — неожиданно рявкнул он. — Голосистая ты наша! Ну-ка, посади ее нормально!
Женщина испуганно вздрогнула и замолчала. Выдернув газету из рук дамы, сидящей напротив, он начал обмахивать лицо девушки. Дама, оценив его изумленным взглядом и молча порывшись в сумочке, протянула ему валидол. Валидол он взял, но, не оглядываясь, передал его своей спутнице, прощупал пульс у пациентки и авторитетно изрек:
— Обморок!
Дама коротко дополнила:
— Переполненный вагон с запечатанными окнами.
Заметив, что мамаша сама вот-вот упадет в обморок, он погрозил ей пальцем и подбодрил:
— Сейчас твое сокровище придет в себя, — и, пару раз плавно махнув ладонью перед лицом девушки, завершил свой короткий сеанс звучным щелчком: — Открой глазки, спящая красавица!
Девушка открыла глаза, а он с ласковыми обертонами хирурга, который успешно провел операцию, произнес:
— С открытыми глазками ты более привлекательна! Но учти: Москва не любит расслабленных! На вокзале — сразу в здравпункт!
Очнувшаяся красавица послушно кивнула.
По дороге на вокзал спутница взяла народного доктора под руку. Он слегка покрутился, но она не отцепилась от него и спросила:
— А ты кто?
— А тебя как зовут? — ответил он.
— Меня? Мила.
— Подходит! Ну, вот и познакомились. Доведем их до здравпункта, а потом я приглашу тебя на чашку кофе.
В буфете вокзала они пили горячий кофе и с удовольствием жевали разогретые в микроволновке вчерашние пирожки с капустой. Она вдруг резко отодвинула чашку:
— Я все вспомнила! Это ты или твой двойник!
Он поперхнулся и удивленно поднял брови:
— Как ты догадалась?! Это действительно не я. Это — мой двойник.
— Мы с тобой встречались в университете, и когда бюджетные места ликвидировали, ты заплатил за мое обучение. Но потом сел в «ягуар» и навсегда исчез из моей жизни.
— И из своей тоже.
— Как это понимать?
— Как безысходное положение. Но мы с тобой встречались раньше, до университета.
— Нет! Не встречались! — торопливо повторяла она. — И между нами никогда ничего не было!
— Ничего не было!.. — с раздражением повторил он. — Память у тебя девичья. Но ты проговорилась.
— Я хочу узнать, что с тобой произошло, хотя бы в двух словах.
— Теперь так легко выпасть из обоймы, что и двух слов многовато, — буркнул он.
— И все-таки, прыгнуть из «ягуара» в старую утреннюю электричку?! Это экстрим!
— Ну, не сразу. Сначала предложили продать бизнес за полцены, потом — отдать его бесплатно. На мой ответ «Бесплатно — только копия жалобы в суд» последовал вопрос: «А почему ты решил, что доживешь до суда?»
