боком выйдет, а демократия не работает. Ну здесь так точно… А авторитарий для меня тяжеловат, я человек нежесткий, трудно пинать людей. Но работает только авторитарий.
Он пристально посмотрел на меня и с улыбкой и сказал:
– Это единственно верный способ. Мы с тобой еще не познакомились?
Протягиваю руку и называю имя. Он жмет и отвечает скороговоркой:
– Сандр Сергеич.
Заезжаем на парковку, где растянулись торговые павильоны. Я забегаю и покупаю воду, Александр Сергеевич стоит рядом и шутит с продавщицей, мол, еще и деньги надо за воду?
– Кофе будешь? – спросил он.
Я согласился.
Иду к машине, закидываю пятилитровую бутыль в кузов и возвращаюсь. Сидим и молча пьем кипяток растворимого кофе. Пластиковый стаканчик плавится, становится мягким и обжигает пальцы.
Александр Сергеевич начал задушевный разговор. Говорили о проблемах людей в массе, и проблемах человека в целом. Говорил в основном он, а я больше поддакивал. И зачастую с его мнением я действительно согласен. Вообще, на протяжении всей поездки я избегал высказывать свое мнение, чтобы ненароком не влезть в противоречие с мнением собеседника. Так что практически всегда я только поверхностно поддерживал беседу, но не лез в её русло.
Вернулись в авто и едем дальше.
– Ты где живешь? – спрашивает Александр Сергеевич.
– В поселке Ульяновка. Рядом с Колпино.
– А-а, знаю эти места. В доме значит живешь?
– Ага.
– Значит ты не такой уж и чмошник! – смотрит на меня в упор и сверкает золотым зубом.
– Своеобразный комплимент, но спасибо.
– Один чмошник как-то смеялся, что я живу в доме. Мол, туалет у меня на улице, выгребная яма, как в средневековье. Я ему говорю: мой туалет находится в 50 метрах от дома, а у вас туалет в метре от кухни, где вы кушаете. И кто из нас более цивилизованный, а? – ко всему этому Александр Сергеевич подробно описывал, как отвратительна жизнь в многоквартирных домах, приписывая к речи яркие краски городской мерзости.
За окном уже ночь.
– Может, ко мне заедешь переночевать? – говорит он, – я живу недалеко от Канска, в деревне Абан. Это 60 километров к северу от города.
В общем, хорошо бы поспать в доме и на кровати. На улице довольно-таки холодно. Может, и помыться получится, тоже не лишнее.
– Хорошо, только если утром сможете довезти меня до трассы.
– Довезу, если надо будет.
Разговор иссяк. Александр Сергеевич потянулся к магнитоле и провернул ручку громкости. Забренчала музыка девяностых, бандитские и воровские темы. Переключил. Запел знаменитый актер СССР под гитару. Песни и с юмором, и с жизненной остринкой. Сижу и вспоминаю его фамилию. Через песен так десять Александр Сергеевич кивает и спрашивает:
– Знаешь, кто поет?
– Да я как раз вспоминаю.
– Эх ты! Высоцкий!
– А-а-а-а, – протягиваю я с облегчением.
– А-а-а-а, – язвительно дразнит он, поднимая мощные плечи.
Снова завели философскую пластинку. Александр Сергеевич заключил:
– Было бы все хорошо, если бы все следили за собой. А ведь все смотрят, что у соседа делается за оградой, а надо бы на свой участок смотреть. И тогда бы все проблемы решились.
Въезжаем в Канск. Проехали минут десять и остановились возле кафе.
– Надо на минутку зайти поздороваться, – говорит он, – пошли!
Александр Сергеевич выпрыгнул из машины и начал разминаться будто перед схваткой. Он тянул ноги, вращал головой и делал все это довольно энергично, несмотря на его массивный торс. Рывками забрался на крыльцо и открыл дверь, я следом. Внутри обыкновенное кафе. Вдоль прохода расставлены четырехместные столы. Все пустые за исключением одного. Подходим и здороваемся. За столиком сидят три лица из страны ближнего зарубежья, как выяснилось позже из Грузии. Один – худой старик с седыми волнистыми волосами. Двое остальных – тучные громилы, как и Александр Сергеевич. На громилах висели золотые цепи, а на пальцах блистали перстни. Все в приподнятом настроении. Стол заставлен тарелками с сырной и колбасной нарезками, рядом стоит опорожненная бутылка водки.
Садимся за стол. Мне предлагают чай, а Александра Сергеевича настойчиво упрашивают выпить. Александр Сергеевич в основном разговаривает с худым стариком. Двое громил переговариваются на своем языке. Молодая девушка с черными распущенными волосами приносит фарфоровый чайник. Ее зовут Катя. Так ее называли. Медленно потягиваю чай и смотрю телевизор, где крутят зарубежные клипы. Александру Сергеевичу наливают рюмку. Он стоически отодвинул ее в сторону, хотя немного колебался. Просит кружку и пьет со мной чай.
Из разговора понятно, что ребята только разогреваются и собираются кутить дальше. Приглашают и Александра Сергеевича. Подошел еще один тучный грузин, и начали собираться. Худой старик отдал распоряжения Кате, выходим на улицу.
Холодно, чуть ли пар не идет изо рта. Сибирь: днем жарко, а ночью холодно. В кафе гаснет свет, выбегает Катя.
– Поехали! – сказал кто-то.
Иду к УАЗику Александра Сергеевича, а он посадил худого старика на мое место. Сзади никак не пристроиться.
– Вон садись к ребятам, не бойся. Рюкзак свой оставь у меня, – говорит Александр Сергеевич, сверкая зубом.
Иду к ребятам. Сажусь во внедорожник и еду неизвестно куда и зачем в компании трех незнакомых грузинов и Кати. Весело. Нет, действительно, куда заведет окончание дня?
Пока едем, разговариваю с одним из громил. Говорит, что жил как-то в Петербурге несколько лет, бывал даже и в моем районе. Останавливаемся у такси.
– Дружище, поезжай за нами, – сказал грузин у руля.
– А что надо-то? – высунулся из окна шофер такси.
– Да подвезти надо. Давай поехали, здесь недалеко.
Таксист помялся, сказал: «Не, у меня вызов тут», – закрыл окно и остался на месте.
– Тьфу, напугал таксиста своей рожей!
Катя громко рассмеялась.
– Да ладно, там вызовем.
Подъехали к многоэтажке, выходим. Катя вызвала машину. Ждем, ребята болтают на свои темы, я стою в сторонке и слушаю. На мне теплый свитер, но холод все равно пробирает. Прошло четверть часа. Кто-то задает резонный вопрос:
– А таксист-то повезет пятерых?
– Блин, надо было две машины заказывать!
– Да ладно, уже ждем. Приплатим ему если что.
Еще минут через десять подъезжает Лада Калина. Наконец-то! Не то что бы я устал ждать, просто холодно.
Загружаемся, Катя примостилась на коленках у одного из грузин. Ехать довольно тесно, зато тепло. Сижу и греюсь. В минуты, когда взывают общие потребности, например, в тепле, замыкаешься на них. Вот и сейчас мне все равно, куда мы направляемся, и когда я лягу спать. Мне было холодно, сейчас мне тепло, на остальное наплевать.
Приезжаем в другое заведение. На улице выставлен стол с тентовым навесом. Александр Сергеевич с помутненными глазами говорит мне:
– Сейчас покушаем и уедем.
– Хорошо, только я мясо
