Многие умилялись такой доброте. Кто-то шептал, что добротой этой он грехи старые прикрывает, своих ведь детишек они с женой не нажили. Вот только двое из троих умерли. Один ты выжил. А потом у четы вдруг родились долгожданные дети. Удивительная история.
Ярость. Ярость — огненного цвета. У нее металлический вкус и аккомпанемент ее — звук хлопнувшей двери…
* * *
— Надо позвать доктора! Или Дарьяна!
— Да подожди ты! А ну как очнётся!
— А если не очнётся??? Чего ждать?
— Пульс есть…
— Откуда знаешь?
— Дарьян учил. Дальше: судорог нет, повреждений тоже нет. Может, просто обморок. А если просто обморок, не надо никого звать.
— Да почему???
— Да потому что никто не хочет выглядеть слабым, дурья твоя башка! И вообще, ты зачем за мной увязалась?
— Интересно стало. Все его видели, а я нет.
— Ну и дура. И вообще, это я ему в услужении отдан!
— Ну и что? Посмотреть теперь нельзя?
— Нельзя!
Обиженное сопение.
— А я знаю, почему ты меня прогоняешь!
— Потому что ты глупая!
— Нет, потому что ты с ним в столицу хочешь! А он тебя не возьмёт!
Полное возмущения:
— Это почему? — и тут же: — Да нужно оно мне, пффф!
— Ты хочешь, как Дарьян. Чтобы почти семья! А не просто посыльный в конторе! У тебя даже дома нет, ты же там на чердаке спишь!
— Зато у меня жалование! А не огрызки с хозяйского стола, как у тебя в доме Цветаны!
— Да ты!!!
Димитрий закашлял. Дети тут же опустились рядом с ним на колени.
— Доктора? — спросила девочка.
— Воды? — спросил мальчик. Взгляды их скрестились на секунду, а затем словно парные ножи воткнулись в сыщика. Тот сел.
Тело слушалось. Все органы чувств функционировали, пальцы рук-ног двигались. Только чуть бок болел, неудачно упал, видимо.
— Не надо доктора, — сообщил Кривз детям. — И не надо никому говорить о таких вещах, хорошо? Столичному сыщику не положено болеть, верно?
— Конечно! — понимающе воскликнул Вито.
— А вы больны? — в ужасе прикрыла рот ладошкой девчонка.
— Нет, но иногда человеку может стать плохо и… — Димитрий на секунду замолчал, подбирая слова, и в разговор тут же влез Вито:
— От давления. Или от усталости. Или от погоды. Вот дамам от жары или сильных волнений плохо становится.
— Но сыщик — не дама! — стукнула незнакомка Вито по руке.
Димитрий встал на ноги. Тело не покачнулось, голова не закружилась, что ж, все в порядке.
— Вито, не познакомишь меня со своей спутницей?
Дети тоже поднялись с пола.
— А, ну эт да, конечно. Лада. Она помогает. Обычно Цветане с бумагами.
Девочка была чуть помладше Вито. Волосы светлые с едва заметным рыжим отблеском. Нос маленький, аккуратный. Глаза голубые. Немного топорщатся уши, но они почти полностью скрыты волосами. Круглое детское лицо. Одета легко. Красивое голубое платье, почти незаметно, что с чужого плеча, голубая лента в волосах. На ногах — поношенные ботинки, но от них видны только носы. Из Лады должна была вырасти очень милая светловолосая, голубоглазая, круглолицая девушка. Если бы она входила в приличное общество, можно было предречь ей удачный брак, в ее же положении безродной приживалки, взятой с улицы, будущее ее могло сложиться, как угодно. Даром предвидения Димитрий не обладал, хоть и мог спрогнозировать не лучший исход пребывания девочки в организации, обеспечивающей правопорядок.
Да, предвидение — это не его. У него совершенно другой талант.
Какой?
Над этим стоило поразмыслить. Особенно после того, что произошло с ним пару минут назад.
— Здравствуй, Лада. Я — сыщик Димитрий Кривз. Приятно познакомиться.
— Приятно познакомиться, — девочка даже попыталась сделать реверанс. Вышло смешно, но Димитрий не стал обращать на это внимания. И уж тем более кривиться или делать замечания. Сам такой.
— Что ж, давайте найдем доктора или его помощника, мне надо немного с ними поговорить.
Доктор нашелся на улице. В руках он вертел горько пахнущую трубку.
— И вы? — с укоризной сказал Димитрий. — Ещё столетие назад тижийской травы чурались.
— Да. Но это не галлюциногенная трава, а дымная. Просто горький дым, он не влияет на сознание.
— Зачем тогда его вдыхать?
— Иногда… надо почувствовать горечь.
Димитрий промолчал, он не понимал этого увлечения.
— А где Дарьян? — в лоб спросил он.
— Уже уехал. Зачем он вам, когда здесь есть я?
— Но больного в большей степени осматривал ваш помощник.
— Ну надо же его натаскивать.
— А в столицу его не хотите отправить учиться?
— Нет.
Односложно.
Молчание. Дым.
— Так что вас интересует?
— Повреждения.
— Есть гематомы. Сломаны ребра. У него явно болят внутренности, но это не кровотечение, иначе бы он был уже мертв. Очень странно. Я даже подумал, что это психосоматическая боль. Он бледный, но потный, видимо, какое-то время держался жар, потом резко спал. Тоже странно, но вполне вероятно. Есть открытая рана на плече, порез, заживает хорошо.
— Драка?
— Может быть. Газетчиков, бывает, и бьют за длинные языки. А у этого, думаю, врагов хватает.
— Болезнь?
— Определенно. От холода.
— Ритуал?
Доктор задумчиво пожевал трубку.
— Это по вашей части, сыщик Кривз, не по моей.
Они стояли рядом. Доктор смотрел куда-то вдаль, чуть прищурившись, Димитрий с вниманием следил, как на углу доходного дома опять о чем-то спорят Лада с Вито.
— Как у вас оказался Дарьян?
Сид Угль тоже посмотрел на детей.
— Традиция в городе — брать детей с улиц. Территории приграничные, за них не раз воевали. Взрослых убивают, дети остаются сами по себе. Вот и сложилось. Одинокие, бездетные или просто имеющие деньги порой подбирают бездомных, берут в ученики, воспитанники, в услужение. Сейчас уже войны в этих землях редки, но болезни и смерть никуда не делись, люди, особенно из низов, умирают, дети остаются на улице. Вот, некоторым из них везёт.
— Вы думаете, Дарьяну повезло?
— Полагаю, так считает Дарьян.
— Вы близки?
Доктор молчал. Лицо напряжённое, брови нахмурены.
— Что вы хотите вызнать? — Спросил он наконец. — Собрали о нас сплетни? Нет, я не приносил бездомных детей в жертву, чтобы природа послала мне дитя от моего семени. Нет, я не обижал Дарьяна и смею надеяться, он благодарен за то, что для него было сделано. Да, я не настолько богат, чтобы отправить его в столицу, но это не значит, что он чистит мои сапоги и ест со слугами. Он — ученик, а не лакей.
— И чистит инструменты?
Сид Угль вздохнул, потёр левой рукой лоб.
— Вы всерьез полагаете, что я причастен к убийствам?
— Нет. Но это было бы логично. Кто как не доктор может инсценировать нападение зверя или слить из
