Я уже совершенно не обращал внимание на то обстоятельство, что дно подо мной, далеко не твердое, и очередной шаг может стать последним. Он и так мог стать последним, только из-за того, что я бы околел от холода, не разминая свои скованные ледяной водой конечности. Добравшись до берега, я тут же принялся разоблачаться, и довольно скоро остался совершенно голым. Мне некого было стесняться, а легкий ветерок, хотя слегка и охладил мое тело, но зато быстро избавил его от лишней влаги. В нескольких шагах от берега, за кустарником, обнаружилось поваленное засохшее дерево, которое довольно скоро распалось на отдельные чурки, в результате чего, уже спустя четверть часа, возле меня, горел костерок, быстро согревая меня и приводя в тонус. Хотя и пришлось основательно потрудиться, выбивая из камня, с помощью обломка напильника редкие искры, и пытаясь поджечь найденный мох с берестой, снятой с засохшего ствола березы. Кое-как, выжав свою пропитавшуюся водой одежду, я развесил ее по кустам вокруг костерка, а сам, как был голым, прошелся по островку, в поисках чего-нибудь съестного.
Мне повезло в очередной раз, когда, я среагировав на какой-то шорох, броском топора, который нес в руках, сумел, на какие-то мгновения оглушить довольно крупную утку, устроившую себе временное гнездышко у корней какого-то куста. Бросившись вслед за летящим топором, уже через пару мгновений, отрубил утиную голову, и вспоров ей брюхо, распотрошил птицу, избавляясь от кишечника и селезенки. После чего, не особенно заморачиваясь обмазал тушку глиной, и вернувшись к костру, уложил ее в ямку, выкопанную подле него. Присыпав утку землей, передвинул костерок на закопанную тушку, и добавил чурок, чтобы создать больше жара, для моей импровизированной духовки. Найденные неподалеку ягодки клюквы, послужили неплохим дополнением к моему рациону, и вскоре, я уже расположившись на нарубленном лапнике, возле костерка с удовольствием попивал горячий, клюквенный напиток, в ожидании, когда моя добыча, тушащаяся под костерком, дойдет до кондиции. Чуть позже, плотненько поужинав, я облачился в успевшее высохнуть и даже согреться белье, следом за ним верхнюю одежду, за исключением, пожалуй, ватной куртки, которая никак не желала сохнуть. И по удобнее устроившись возле костерка, со спокойной душой заснул не заморачиваясь над тем, что меня ждет завтра, и как мне придется отсюда выбираться.
Утро отметило мое пробуждение легким морозцем, и выпавшим кое, где на траве, инеем. Все говорило о том, что лето закончилось, и даже теплые осенние деньки, тоже на исходе. Разведя на остатках тлеющих угольков новый костер, я позавтракал остатками вчерашней трапезы, выпил кружку клюквенного чая, и стал думать что делать дальше.
Приходило на ум два варианта дальнейшего пути. Либо возвращаться по проторенной дорожке обратно, и двигаясь по краю болота постараться обойти его, либо, попробовать идти дальше вглубь, перемещаясь от островка до островка. В принципе последнее мне казалось более предпочтительным. Во всяком случае, потому, что еще вчера, я обнаружил на дальнем берегу моего островка, притопленные в воде нетолстые стволы деревьев и камыша, говорящие о том, что в этом месте, когда-то и кем-то была проложена гать, ведущая в глубину болота. Рассчитывая либо найти проход, через болото, либо добраться до чего-то еще, возможно даже где-то там, в глубине, вполне могла оказаться очередная избушка охотника, который специализировался на отстреле уток, гусей, а возможно и добычи бобров. И где, скорее всего можно было разжиться более приличной одежкой и обувью. В конце концов, если там действительно имеется заимка, то как мне кажется, вполне можно будет пересидеть там до холодов, чтобы после того, как встанет лед, продолжить свое дальнейшее путешествие.
Учитывая, что большую часть пути, все равно придется идти по воде, я решил проделать этот путь не облачаясь в верхнюю одежду. Оставшись в кальсонах, и нательной рубашке, и обув валенки, так хорошо показавшие себя при беге по ручью, все остальное связал в один узел и пристроив его у себя на закорках, взял в руки вырубленную достаточно длинную слегу, и отправился в путь ступив, на кажущуюся довольно прочной, проложенную кем-то гать.
Идти пришлось довольно долго. То буквально по щиколотку, то погружаясь до колена, я постоянно прощупывая перед собою искусственную дорожку, проложенную по болоту, передвигался от островка, до островка. На некоторых из них, замечал следы от кострищ, на краю одного из них увидел старую покинутую бобровую плотину. Все это говорило о том, что я выбрал правильное направление, и наверняка найду в конце пути именно то, что и ожидал ранее.
Пройдя очередную протоку, между двумя островками, я выбрался на довольно крутой склон очередного острова, слегка поросшего кустарником, и вдруг понял, что дальнейший путь мне предстоит посуху. Во всяком случае, поросшая кустами, редкими деревцами и травой суша, простиралась довольно далеко. Время, судя по солнцу, приближалось к полудню, и потому я не стал останавливаться на отдых, а просто, скинув свой баул, надел имеющуюся там одежку на себя, и продолжил свой путь посуху, изображая из себя туриста-экстремала, вышедшего на прогулку по гиблому болоту.
Глава 6
6
На железнодорожную ветку, проложенную неизвестно откуда и куда, я наткнулся совершенно случайно. Просто на мгновение отвлекся, на какой-то звук, и почти тут же споткнувшись, вдруг обнаружил, что у моих ног находятся рельсы. Правда, судя по их виду этой веткой не пользовались, по меньшей мере, лет десять, если не больше. Обычно раскатанная до блеска поверхность рельсов была откровенно ржавой, а сам путь основательно порос травой и мелким кустарником, но мне это было даже на руку. На полноценную железнодорожную линию эта ветка не тянула, а вот на второстепенную, проложенную к какой-нибудь шахте пусть даже в данный момент неработающей, вполне, подумалось мне. Но с другой стороны ветка, скорее всего, брала свое начало от основных железнодорожных путей, и идя вдоль нее, я рано или поздно выберусь как раз туда, куда и хотел попасть. Так что решение, о смене направления, пришло практически сразу. Осталось только выбрать, куда именно двигаться. Сама ветка располагалась так, что одной стороной уходила на восток, другой на запад, забирая к северу, может позже она и сменит направление, но это нужно было еще угадать. Решив довериться мужским инстинктам, я свернул налево, то есть на восток, пошел вдоль рельсов именно туда. К тому же идти к северу, совершенно не хотелось, потому что это направление, как бы возвращало меня в обратную сторону.
Идти пришлось довольно долго. Причем с каждым новым часом мне все больше казалось, что я выбрал не совсем то направление, которое было нужно. Кто прокладывал эту ветку, отрубить бы ему руки. Неужели та шахта приносила столь большой доход, что проложенная линия петляла как заяц, убегающий от лисы. Ладно бы это произошло в девяностых годах. Я бы вполне обоснованно решил, что линию прокладывали к какой-нибудь секретной шахте или лаборатории. В советское время встречалось и не такое, но сейчас, это было что-то нереальное.
Вскоре по обеим сторонам железнодорожного пути, появились промоины заполненные водой, множество мошек, взявшихся неизвестно откуда, говорило о том, что вокруг меня простирается огромное болото, то самое, из которого я совсем недавно с таким трудом выбрался. И место, по которому были проложены рельсы, является, скорее всего, единственным островком относительно твердой земли. Вполне возможно, что даже искусственно созданной, только для того, чтобы появилась возможность прокладки рельсового пути. Похоже, где-то дальше, действительно имелось, нечто вроде шахты, иначе, зачем было создавать эту ветку, тянущуюся посреди болота, на такое большое расстояние. Вполне возможно, что когда-то здесь добывали железную руду. Просто по обрывочным воспоминаниям, из когда-то прочтенных книг, у меня была некоторая уверенность в том, что на болотах, обязательно должна иметься железная руда. Причем довольно высокого качества, потому что во всех подобных историях, у каждого уважающего себя кузнеца, обязательно имелась заначка где-то на болоте, из которого он добывал руду, которую впоследствии перековывал на мечи или орала.
Лес, тоже основательно поредел, и из когда-то довольно густой тайги, превратился некоторое подобие гротескного постапокалипсиса. По обе стороны от железнодорожного полотна простиралось бескрайнее болото поросшее временами мелким кустарником, и редкими островками,
