– Кто это? – шепотом спросила подпрыгнувшая на месте Мэри.
Стоящая рядом с дверью Цецилия посмотрела на Хоторна, который все еще держался за ручку, и покачала головой. Пламя в светильнике колыхнулось, угли в камине вспыхнули чуть ярче. Моя магия была со мной, единственная постоянная вещь в нашем безумном мире.
– И ничему-то я вас не научила, – услышала я знакомый голос, от которого сразу захотелось вытянуться в струнку, проверить, в порядке ли прическа и застегнуты ли пуговицы.
В зал вошла Кларисса Омули Тилон в сером платье, которое, казалось, уже настолько срослось с ней, что и не снимешь. – Отойдите, молодой человек. – Она посмотрела на Мэрдока, и тот послушно отошел от двери. – А вы уберите эту железку. Слова, да будет вам известно, куда острее клинков. – И с этим моя бывшая гувернантка приоткрыла дверь и тоном маменьки, у которой что-то не сходилось в расчетной книге, спросила:
– Чем могу помочь, молодой человек?
– Ээээ… – многообещающе протянул кто-то.
Миссис Тилон вышла на крыльцо, оставив дверь приоткрытой. Пусть всего на ладонь, но все же мы могли видеть тень визитера, могли слышать его неуверенный голос. Кто-то из рыцарей-старшекурсников, явно не прошедших посвящение, ибо те ведут себя иначе, более уверенно.
– Выпрямитесь, молодой человек. И застегните пуговицы. Родериг совсем перестал следить за внешним видом учеников?
– Ээээ… нет, – ответил парень и, видимо, принялся застегивать те самые злосчастные пуговицы.
– И постригитесь.
– Да, мэм.
– А если стричься вам не позволяет вера, то хотя бы причешитесь.
– Да, мэм.
Стоящая за дверью Цецилия улыбнулась.
– Отлично. А теперь можете идти.
Я думаю, что он даже сделал шаг назад. И сделал его с облегчением. Но потом опомнился, в замешательстве вернулся, открыл рот…
– Мэм, я…
– Слушаю вас.
Кларисса Омули наверняка подняла свои тонкие брови, глядя, как он переминается с ноги на ногу, как не решается заговорить. Потому что весь вид этой женщины ясно давал понять, что бы ты сейчас не сказал, это будет глупость. Знаю, потому что сама не раз была на его месте.
– Мэм, обязан вас предупредить, что на Острове снова видели пришельца с Тиэры.
– Неужели? – Скепсиса в голосе женщины было настолько много, словно он ей мифы и легенды Аэры пересказывал, пытаясь уверить в их правдивости. А она слушала исключительно из вежливости.
– Д-да, а еще говорят, что он взял в плен нескольких студентов Магиуса.
– Один? Магов? Какой способный юноша.
– Н-да… – промямлил визитер.
И наверняка покраснел, потому что свои слова, услышанные из чужих уст, зачастую становятся тем, что они есть на самом деле. То есть глупостью.
– Мне нужно убедиться, что у вас… что вам ничто не грозит.
– Вы убедились.
– Но я бы хотел… – Тень качнулась. Рыцарь сделал шаг к двери и попытался заглянуть в дом. Пол под ногами качнулся, и мы увидели руку в перчатке, что схватилась за косяк. Крис, неожиданно оказавшийся рядом со мной, поднял клинок.
К чести моей бывшей гувернантки, та даже не шелохнулась.
– Сожалею, но муж запрещает мне принимать молодых людей в его отсутствие.
– Но как же… пришелец с Тиэры?
– Его я тоже не могу принять, – отрезала гувернантка. – Так ему и передайте при случае.
– Да, но если вы его увидите…
– Без сомнения, скажу то же самое, что и вам.
– Я имел в виду, что вы должны будете сообщить дежурному рыцарю, если сможете, – в последнюю фразу он добавил трагизма. – Мэм.
Рука в перчатке исчезла.
– Если смогу? – непонятно у кого уточнила Кларисса Омули, вернувшись в зал. – Да будет вам известно, я пела в хоре прославления богинь с семи лет. И если захочу, то меня услышат даже в главной башне Академикума. Мне просто воспитание не позволяет… – Не договорив, она одернула жакет, пересекла выставочный зал и зажгла одну из ламп. А я вдруг увидела, что мистер Тилон улыбается едва заметной, но такой знакомой улыбкой, какую я зачастую видела у папеньки, когда он смотрел на маменьку, а та не замечала.
– Нам повезло, что пока на поиски посылают учеников, – проговорила Дженнет, стоявшая у окна и наблюдавшая, как уходил рыцарь. – Вряд ли вы смогли бы отправить восвояси Родрига Немилосердного.
– Зря вы сомневаетесь в моей супруге, – попенял герцогине оружейник. – Но в любом случае, с Родригом Немилосердным разговаривал бы я.
– Что-то не похожи вы на пленных? – спросила учительница этикета, поднимая лампу. – Ивидель, вас взяли в плен?
– Нет, – насмешливо сказала Дженнет. – Выдали замуж. – Настолько насмешливо, что, похоже, никто не принял ее слова всерьез. Девы, я и сама не принимала их всерьез. – Хотя, по мне, так это одно и то же.
– Отлично, – непонятно чему обрадовалась женщина. И потребовала: – Рассказывайте.
И вот тут я снова ощутила неуверенность. И, судя по взглядам сокурсников, не только я.
– Или мне действительно кликнуть дежурного рыцаря? – спросила бывшая гувернантка, оружейник успокаивающе положил ей руку на плечо.
– Он демон! – выкрикнула Гэли и указала на Этьена. Тот саркастически улыбнулся, но вопреки ее ожиданиям подтверждать свой новый социальный статус не стал.
– Уверены? – серьезно спросил мастер-оружейник. Спросил, а не отправил нас всех к целителям головы подлечить.
– Да, – ответил Крис.
Моя бывшая гувернантка остановилась напротив рыцаря и подняла лампу повыше, словно хотела увидеть его лицо.
– Вы прибыли к нам с Тиэры, молодой человек? – спросила женщина.
– Нет, – ответил Оуэн.
– Хорошо. – Она опустила лампу.
– Лучше спросите, зачем он прибыл сюда? – вдруг заговорил Этьен. – Зачем подставил под удар пушек Академикума дирижабль банка, а сам тем временем спустился с судна Миэров?
– Ты прибыл на носороге отца? – уточнила Гэли, и голос ее показался мне слишком тонким, слишком встревоженным. – Если ты впутал его…
– Ну-ну, – попеняла подруге Кларисса. – Можете считать, что в это втянуты все. Ведь там, как я посмотрю, – она указала рукой в окно, – не одно судно зависло. Я почти уверена, что на каждом из них чьи-то родители. Даже те, у кого нет судоходной компании, как, например, у Астеров.
– Отец там? Вы уверены? – встрепенулась я, и сердце заколотилось, как сумасшедшее, а горло вдруг сдавило.
– А где же ему еще быть, Ивидель? Мое последнее письмо о ваших выходках он получил месяц назад. И с тех пор ничего, тут любой всполошится, учитывая сложившуюся ситуацию.
