— У меня скоро отморозится нос… — пролепетала я, открывая глаза в конце этой истории. Но на Макса страшно было смотреть. Я даже не думала, что его может так сильно зацепить рассказ Адриана. Он уже не гладил меня по волосам, а накрепко стиснул в своих руках, остервенело глядя на моего брата.
— То есть каждый раз, когда этот сукин сын здоровался со мной у отца в представительстве и звал выпить, я мог набить ему морду?!
Адриан повёл плечом.
— Ты сейчас меня раздавишь, — захрипела я на Макса, — и до твоего папы я уже не доеду.
***
— Вы похожи на парочку шпионов из дешевой комедии. Обязательно было надевать солнцезащитные очки и шляпы в минусовую температуру? — Смеялся Макс, пока мы спускались в лифте.
Мы сурово глянули на него поверх тёмных стёкол.
— Не дури, хочешь сказать, наши лица смотрятся привлекательнее в своей натуральной расцветке? — Проворчала я, выходя на парковку. — Ни один корректор не берет этот синяк! Представляю, что скажет стилист, когда увидит меня.
— Шопинг терапия? — поинтересовался Адриан.
— Да, планирую спустить пару сотен тысяч, когда мы закончим. Кто знает, сколько нам еще осталось. — Я повела плечом, отключая сигнализацию своего мини, который Макс вчера забрал от торгового центра.
Парни отправились по парковке к машине Макса, о чём-то тихо переговариваясь, я же завела двигатель и уехала вперёд. За окнами проплывали здания и осунувшиеся деревья, в памяти же скользили картинки из прошлого.
На первые несколько месяцев нашего изгнания, пока заканчивался ремонт в квартире, где нам предстояло дожить до сегодняшнего дня, Матвей Лукич поселил нас у себя дома, несмотря на то, что наша дорогая матушка велела забронировать номер в гостинице. По ночам я часто не могла уснуть и отправлялась блуждать по его берлоге, до последнего плинтуса впитавшего в себя запах кубинских сигар. Я с фонариком в руке разглядывала картины в позолоченных рамах, сувениры на каминной полке, привозимые дипломатами со всех уголков света, гладила шкуру медведя, растянутую на полу. Отец Макса рано овдовел, так что сын почти не помнил свою маму, а я отлично помнила, как завидовала, что мы с Адрианом в младенчестве достались не тем родителям. Мы выросли бы гораздо добрее и счастливее, если бы нас воспитывал Матвей Лукич. Мы не были бы жестокими и одинокими.
Иностранное представительство, во главе которого стоял наш опекун, отвечало за обслуживание консульств всего Петербурга и занимало красивейшее лимонное здание с белыми колоннами в самом сердце города. Оно напоминало собой пирожное, и я любила бы его ещё больше, не будь возле него катастрофического дефицита парковочных мест. Я заходила на третий круг подобно пилоту, не видящему в тумане взлетно-посадочную полосу.
— Ну твою налево! — ругнулась я, начиная понимать, что надежда оставить машину здесь таяла, как дым. Но кто-то услышал мои мысленные терзания и уже освобождал местечко прямо у входа. Я быстро пристроилась сзади, включила аварийку и стала ждать. Я даже сантиметра проехать не успела, как мимо меня резко проскочил чёрный тонированный вольво и замер точно на моем месте.
Я начала отчаянно сигналить, но, конечно же, скотина, управлявшая машиной, убираться с моего места не собиралась. Передо мной маячила перспектива ехать к японскому консульству на платную парковку, что находилось через три улицы, поэтому сдаваться так просто я не намеревались.
Убедившись, что из машины кто-то выходит, я выскочила из своей.
— Мужчина! — Рявкнула я. Ноль внимания, даже не обернулся. Я со злостью лягнула колесо его отвратительного чёрного зверя. Сработала сигнализация, и он изволил развернуться. За те секунды, что он гневно созерцал меня, я успела сделать два вывода: первое, до мужчины этому парню было ещё лет пятнадцать, на вскидку я бы дала ему не больше 24, второе, он был устрашающе прекрасен. Высокий широкоплечий темноволосый с выразительными злобно мерцающими на солнце глазами.
— Ты же видел, что я собиралась занять это место! Ты меня подрезал! — Выкрикнула я, пытаясь подавить предательскую дрожь в голосе. Он испытующе смотрел мне прямо в глаза, ничего не говоря. Я расправила плечи и уставилась на него в ответ, стараясь подавить своим решительным видом, напрочь забыв о своей синей переносице. Я должна была выдержать этот убийственный взгляд. Парень прищурился, почувствовав, что я не собиралась ему уступать.
— Мне нет до этого дела, — ответил он и направился по своим делам. А у меня душа в пятки ушла от его низкого властного голоса.
Штурмуя последний лестничный пролёт, отделявший меня от кабинета опекуна, я была вне себя от ярости! Из-за этого кретина, я убила на поиски парковочного места ещё полчаса, а потом минут пятнадцать топала обратно к представительству.
Матвей Лукич встретил меня ласковой всепрощающей улыбкой, указывая на кресло подле себя. Макс унаследовал от отца все самое лучшее, ум, чувство юмора и безусловно привлекательную наружность. Зная, каким обворожительным ты будешь через 30 лет, стареть было не так страшно.
— Прошу прощения, какой-то громила занял мое место, — проговорила я, стаскивая пальто.
— Мы слышали, — прыснул Макс, обменявшись многозначительными взглядами с Адрианом, попивавшим кофе из большой фарфоровой чашки.
— Да, Агат, это ты мощно, — фыркнул в ответ мой брат.
— Вы, придурки, все это видели и не вмешались! — Возмутилась я. — Да я ноги себе чуть не переломала, пока шла на каблуках через парк по брусчатке!
— Дело вот в чем, — начал Матвей Лукич, когда я успокоилась, — как генеральный директор я не должен лезть в дела своих клиентов, но как ваш законный опекун, я не могу позволить, чтобы какие-то непристойные козни ломали жизнь моим детям!
От этих слов у меня потеплело на душе, даже показалось, всего на минуточку, что движущаяся на нас катастрофа в этот раз пройдёт стороной.
— Я изучил некоторые материалы, — продолжал наш опекун.
— То есть нанял детектива, — вставил Макс. Матвей Лукич строго глянул на сына и попросил того погулять в коридоре. Подождав, пока за ворчащим Максом закроется дверь, он продолжил:
— Ваш старший брат действительно пытается подкупить ваших друзей. Пока на него работает только наш охранник Руслан. Подобное предложение больше никому не поступало, мы думаем, вызвано это тем, что Артур больше не вхож в ваш круг общения, ему неизвестны нужные рычаги давления. Следующий вопрос, думаю, вас он волнует больше всего, зачем. Зачем Артуру это делать теперь.
Мы с Адрианом кивнули одновременно.
— Мы несколько месяцев безуспешно пытались разгадать эту загадку. Но решение пришло только пару дней назад вместе с вашими приглашениями на дипломатический Рождественский бал. Подозреваем, ваша семья собирается идти на воссоединение…
— Они нам не семья, — перебил опекуна Адриан, — нам будет 21, это полное совершеннолетие по европейским меркам. Мы можем сами принимать решения.
