Дальше они шли без неё и практически не разговаривали. Оба с интересом оглядывались по сторонам, любуясь на вековые деревья, поражающие своими яркими красками цветы и петляющие тропинки, усыпанные гравием.
– Знаешь, Берт, – заговорила Конни, наконец, – будь у меня талант художника, вроде твоего, я бы сегодня же накупила холстов, кистей да красок. Ты только посмотри, какие здесь пейзажи…
– Не знаю, о каком таланте ты говоришь, – пожал плечами парень, – но места и вправду живописные. Может, мне увлечься фотографией?
– Не говори ерунды! – отмахнулась сестрица пренебрежительно. – Ты на удивление ужасно фотографируешь. У меня на всех фотографиях то ноги обрезаны, то полголовы, то нос размером с гору…
– Дело не во мне! Помнишь, как отец говорил? Это у тебя нет художественной красоты!
– Да пошёл ты! – под мелодичный хохот брата, Конни попыталась толкнуть его, но не смогла даже сдвинуть. Он всегда был на удивление крепок при кажущейся худобе. На самом деле Берт был сухощавым и жилистым, а вовсе не тощим, но скрывал он сей факт за одеждой весьма профессионально. Сколько школьных хулиганов пострадало из-за этой хитрой иллюзии – не счесть. Физические данные Констанции же точно соответствовали её внешности – коренастой и крепкой при весьма скромном росте. В остальном они запросто могли сойти за близнецов, коими их частенько и считали.
– Гляди-ка, Конни! – Берт махнул рукой куда-то вперёд, и девушка с интересом оглянулась. Узкая тенистая тропа, по которой они следовали в город, впереди примыкала к более широкой выложенной камнем дороге. Растительности становилось меньше, а на горизонте один за другим начинали вырисовываться активно поросшие вьюнком домики и сараи. – Это Линсильва? Похоже на деревеньку, а не на один из крупнейших городов…
– Это же островной город, тут всё должно быть иначе. К тому же, мне кажется, это что-то вроде окраины, – рассудительная Констанция уверенно двинулась навстречу незнакомым ей улочкам, издалека напоминавшим иллюстрации к сказкам братьев Гримм.
Одним из первых на их пути явился очень скромный деревянный домик, но окруженный невероятно роскошным, переполненным зеленью и пестрыми цветами, садом. Над высокой чуть покривившейся калиткой висела деревянная вывеска с надписью: «тюльпановое дерево».
– Ага, вот и лавка, о которой говорила Виолетта, – констатировал Берт, деловито упирая руки в бока. – Пойдём?
– Сразу? Может лучше на обратном пути?
– Ты думаешь?.. – засомневался братец. Волшебный сад вокруг домика, конечно, был чрезвычайно красив, но оглядеть и другие постройки этого игрушечного городка ему тоже очень хотелось. К счастью, его сомнения мигом разрешились, как только там, среди кустов шиповника, показалась фигура весьма примечательного садовника. – Нет, знаешь что? – засуетился Берт, – это неправильно! Я же пообещал нашей очаровательной родственнице, что куплю ей эти цветы. А что если мы потом устанем или забудем? Лучше не рисковать.
– Ты неисправим, – хмыкнула Конни, обо всем догадавшись. – Ладно. Иди за своим букетом. А я пока прогуляюсь по округе. Поспрашиваю у местных, как можно попасть в центр.
Выложенная галькой дорожка от калитки к дверям лавочки была короткой, но живописной. На веранде у входа стоял чуть покосившийся деревянный стол с аккуратно расстеленной пергаментной бумагой, а на нём стройными рядами были разложены какие-то пучки трав, цветы и солома. Дверь была открыта настежь, и из дома в жаркий день вливался насыщенный густой запах, вобравший в себя целую коллекцию оттенков, где было место и пряной гвоздике, и душице, и терпкой герани, и волшебной лаванде. Берт никак не мог понять, что это больше ему напоминает: парфюмерный заводик, кухню какого-нибудь экзотического ресторана или аптеку. Пожалуй, всё сразу. Осторожно он переступил порог, ощущая приятную прохладу и ещё один дополнительный аромат – насыщенный древесный. Теперь именно он, по праву хозяина, доминировал над всеми остальными запахами.
Внутреннее убранство лавочки напоминало мастерскую какого-нибудь мага-алхимика. Невероятное количество баночек, скляночек и бутылок всех форм, цветов и размеров наполняли стеллажи вдоль двух боковых стен от пола и до потолка. В центре просторного помещения лежали деревянные ящики, доверху забитые свёртками из тёмной пергаментной бумаги, аккуратно перетянутыми бечёвкой с треугольными ярлычками. Осмотревшись и не увидев в лавочке ни хозяина, ни посетителей, Берт с интересом потянул один из этих ярлычков на себя. Аккуратным женским почерком на нём было написано «Лаванда сушёная. Сбор: 1 августа, растущая луна». Видимо, Сапфир не лукавила, утверждая, что народная медицина на острове пользовалась спросом. Почти всем сборам, попавшимся ему на глаза, было не больше недели.
Находиться в этом странном местечке было приятно и волнительно одновременно. Маршан не мог припомнить, когда в последний раз заглядывал в подобные заведения и заглядывал ли вообще. Всё ему здесь казалось новым и знакомым одновременно, словно он или читал об этом или видел в кино. В любом случае каждую интригующую его деталь интерьера он разглядывал жадно и с огромным интересом. Ему нравилось проводить рукой по фактурной деревянной поверхности прилавка и ещё больше нравилось то, как дневной свет, жаркий и пронзительный, лишь наполовину заполняет пространство, решительно пробиваясь через открытую дверь и небольшое окно с льняными шторками. В нём проснулся художник, которого Берт так тщательно скрывал от самого себя все последние месяцы. Конни была права насчёт холста и красок, но этого всё равно было бы недостаточно. Картины могут быть прекрасны, но даже генов великого Яна Маршана не хватило бы Берту, чтобы передать миру эти ощущения, эту наэлектризованную атмосферу и эти магические запахи, которыми были пропитаны даже пылинки, что лениво плавали в раскалённом воздухе.
– О, добрый день! – донеслось из противоположной от входа стороны. В узкой арке появилась молодая женщина с корзинкой, полной маленьких синих цветов. Берт обернулся ей навстречу, готовый выдать весёлое и жизнерадостное приветствие, открыл было рот, но ничего не произнёс. Так и замер, любуясь явившейся ему красотой. Да, это была точно она. Та самая особа, чью огненно-рыжую копну и благородный профиль он мельком видел среди шиповников. Значит, не показалось…
– Вам…помочь? – со смешливой улыбкой продолжала незнакомка. Зелёные и сверкающие, как изумруды, её глаза были, пожалуй, самым прекрасным, что Берту доводилось видеть на этом острове. А ведь он видел и замок, и бесконечную морскую гладь, и самшитовый лес, и этот сад за окном лавочки. Ничто не могло сравниться с этой колдовской красотой, и мысленно парню пришлось признать – самое время покупать кисти и краски. В нём окончательно заговорило наследие отца.
– Да! – после уж слишком затянувшейся паузы выпалил он и улыбнулся так широко и резко, что лицо потом долго болело. – Мне нужен…эм…букет?
– Это вопрос? – красавица хитро сощурилась, играя и явно выигрывая с гостем в гляделки. Её густые рыжие волосы были аккуратно собраны на висках, открывая безупречное загорелое лицо, а на носу задорно пестрили веснушки. Берт чувствовал, как кровь приливает к его щекам и ушам, но вряд ли мог с этим что-то поделать. Да и вряд ли хотел. Он без всякой застенчивости любовался своим потрясающим открытием, задвигая на второй план все прочие впечатления от Линсильвы.
