передать ей привет.
— Ты тоже можешь зайти и увидеться с ней. Ты же знаешь, как ей нравится, когда ты заходишь.
— Да, и я бы с удовольствием увиделась с ней, но попросила у Антонио несколько дополнительных часов, и теперь этот засранец назначил меня на утреннюю подготовку. — Она замолкает на минуту, прежде чем продолжить. — И я сожалею по поводу твоей мамы.
При слове «мама» у меня снова сводит желудок, и мне становится немного нехорошо, когда я задаюсь вопросом, почему она вернулась. В глубине души я знаю, что она чего-то хочет. Но чего?
Глава 6
Райан
— Они ждут вас, мистер Стирлинг, — говорит Кейтлин, секретарша.
Как обычно, раз в месяц я прохожу через все это. Ничего не меняется. Даже то, как Кейтлин, сообщает, что попечители готовы принять меня.
Все то же самое, зеркальное отражение каждой предыдущей встречи. Временная петля, в которой не происходит ничего нового и интересного.
Но в этот раз все будет по-другому — из-за Карины.
Еще неделю назад я пытался пропустить эту встречу, но от попечителей никуда не деться. Не тогда, когда у них на уме брак.
Она ведет меня по знакомому коридору — тому самому, по которому я хожу каждый месяц последние пять лет, с тех пор как умер мой отец и оставил мне все.
Комната представляет собой стеклянную коробку с двумя стеклянными стенами от пола до потолка, которые демонстрируют раскинувшийся внизу город. Две другие стены обращены внутрь здания. Проходя мимо, я пытаюсь полюбоваться открывающимся видом, но, как обычно, безуспешно. Попечители настроены по-деловому. Я здесь только по одной причине, и это не имеет никакого отношения к тому, чтобы насладиться прекрасным видом.
— Привет, Райан, заходи, — говорит Уоррен Уайнбергер. — Рад, что ты смог прийти в этот раз.
В центре комнаты стоит большой круглый деревянный стол с двенадцатью стульями. По одному для каждого из рыцарей круглого стола. Да, эта группа считает себя настолько важной.
Один стул остается пустым с тех пор, как умер мой отец. Это и есть настоящая проблема. Они хотят заполнить пустующее кресло, а если условия из его завещания не будут выполнены, то есть я не женюсь до того, как мне исполнится сорок, этого не произойдет. Я выдвигаю старый отцовский стул и сажусь.
Все мужчины одеты одинаково — в серые костюмы, подходящие к их седым волосам. Я мало что знаю о них по отдельности, да и не стремлюсь узнать. Считаю их взаимозаменяемыми, хотя, когда речь заходит о доверительном управлении моим наследством, я обращаюсь к Уоррену.
Уоррен — хороший парень, и он определенно настроен доброжелательно, но все еще один из них и исполнитель завещания моего отца.
— Мы хотели бы начать эту встречу с напоминания о том, что твой сороковой день рождения наступит меньше, чем через шесть месяцев. Ты же понимаешь, что время не на твоей стороне? — говорит Уоррен.
— Да, я прекрасно знаю о приближающемся сроке, — отвечаю я.
— Тогда ты также знаешь, что потеряешь наследство, если не женишься до своего сорокалетия. Каждый месяц на протяжении последних пяти лет мы просим тебя предоставить информацию, а ты даже не нашел никого подходящего, чтобы начать встречаться, не говоря уже о браке, — говорит Льюис Паттерсон.
— Все из-за его высоких стандартов, — усмехается Эдмонд Сильверстоун.
— Так вот как ты это называешь? — спрашиваю я, раздражаясь. — Потому что, насколько я знаю, решать, на ком мне жениться, должен я, а не кто-то из вас.
— Ну, как мы тебе уже много раз говорили, если тебе нужна помощь, мы можем все устроить, — говорит Эдмонд. — Ты можешь выбрать кого угодно, мы обычно довольно успешно проводим сватовство.
Я вздыхаю.
— Только не это. У меня не будет брака по расчету. Если я и женюсь, то только по любви. Я не сделаю этого только для того, чтобы сохранить свое наследство.
— О, молодость, — говорит Льюис. — Позволь мне сказать тебе, что нет ничего более долговечного, чем деньги. Женщины приходят и уходят, но пока ты заботишься о них, деньги будут с тобой всегда.
Я сижу и с отвращением смотрю на каждого из них. Они — одни из самых богатых людей в мире, а значит, и я тоже. Но я никогда не стремился к этому.
— Что ж, давайте продолжим нашу встречу. Какие у тебя новости, Райан? — спрашивает Уоррен. — Я знаю, что на прошлой неделе ты провел еще один бал.
Эдмонд хмыкает, а Льюис бросает в него смятый лист бумаги.
— Такой извращенец, Эдмонд, — говорит Льюис.
Я прочищаю горло, пытаясь привлечь их внимание.
— Как вы знаете, я провожу ежемесячный карнавальный бал-маскарад. До сих пор было несколько женщин, которыми я поначалу интересовался, но никогда не развивал эти отношения.
— Я все еще не понимаю цели этого маскарада, — говорит Эдмонд. — Ты красивый мужчина, Райан. На самом деле, ты очень похож на своего отца. Почти точная его копия с атлетическим телосложением и светло-каштановыми волосами. О, сколько историй мы с Уорреном могли бы рассказать о приключениях твоего отца. У него был богатый выбор женщин.
— Они практически бросались на него, — подхватывает Уоррен. — Я предлагаю объявить, что ты ищешь невесту, и тебе удастся быстро найти кого-нибудь.
— А как я узнаю, что она любит меня, а не мои деньги? В этом весь смысл маскарада. Люди не знают, кто я такой.
— Да, но и ты их не узнаешь, — говорит Льюис.
— Потом я узнаю их, а они узнают меня. Это часть веселья.
— Это также утомительно, — говорит Эдмонд. — Я ценю твой слепой оптимизм, когда речь идет о любви, но у тебя заканчивается время.
— Нет, это не так. Я встретил ее, мою искру. Мою половинку.
— Встретил? — говорит Эдмонд. — Тогда почему ты ничего не сказал раньше?
Я пожимаю плечами.
— Наверное, я попал в петлю времени.
— Так, когда свадьба? — спрашивает Уоррен. — Я знаю, что вы только что познакомились, но нам нужно будет проверить ее биографию, составить брачный контракт и назначить время для окончательного оглашения завещания твоего отца.
— Еще нет речи ни о какой свадьбе. Мы только познакомились. И еще начинаем узнавать друг друга.
— Тогда откуда ты знаешь, что она не просто мошенница, которая хочет заполучить твои деньги? — спрашивает Эдмонд.
— Ну, она даже не знает, кто я такой. Она не узнала ни меня, ни моего имени. И думает, что я сантехник.
— Ты не сказал ей правду? — говорит Эдмонд.
— Для этого есть время. Сейчас мы только в начале пути, — говорю я. — Видишь, я же говорил,
