вместо обычного гранатового сока.
Когда я вышел во двор, у меня подкосились ноги: в комнате у Сальмы горел свет. Вместе с посветлевшим окном, осветилось и моё сердце – я вдруг услышал его отчетливое ускоряющиеся биение и нарастающий шум.
Вороны с дикими криками начали новый тур боев без правил за право первого укуса мучного лакомства. Они летали над моей головой и подгоняли к месту событий. Сегодня их было так много, что в окнах дома стал загораться свет, и появляться встревоженные люди. В одном из таких я и увидел знакомый фигурный силуэт…
Это была Сальма. Она смотрела на детскую площадку, показывая на неё рукой кому-то за спиной. Я видел только её тень, но, несомненно, это была она…
Изгиб её талии, её изящные пальчики, её пышные, играющие волосы и томные манерные движения – все это могло принадлежать только ей.
Я бросил батон в эпицентр птичьего торнадо и успел сделать несколько быстрых, решительных шагов к её подъезду, как вдруг увидел вторую тень, в окне Сальмы и остановился…
Это был мужчина. Большая мужская тень словно поглотила маленькую хрупкую и стала одним большим черным пятном. Я увидел, как его огромные лапы обхватили талию Сальмы с двух сторон и превратили божественную грацию, в черную бесформенную дыру, уничтожив планету любви на орбите моего сознания. В тот момент, мне хотелось ворваться в круговорот ворон, отобрать у них остатки батона и швырнуть его изо всех сил в огромное черное пятно, закрывшее собой свет моей жизни…
Они целовались…
Он обнял её сзади, она повернула к нему голову, и он жадно впился в её губы. Я видел только как небольшой вихор на его макушке колебался из стороны в сторону в продолжительном и страстном поцелуе.
Может, не стоило мне вытаскивать патроны из обоймы пистолета Адриана? Ведь в таком случае, я не услышал бы треск своего сердца и последующий душевный паралич.
Я развернулся и пошёл к своим воронам. Они радостно прыгали вокруг меня, наивно полагая, что в моих карманах лежал второй батон белого хлеба. Но если бы даже он и действительно существовал, то лежал бы сейчас в осколках стекла на полу в комнате Сальмы, а не в вечно голодных желудках свирепых птиц.
Сегодняшний вечер был необычно холодным. Холод студил моё тело, а потерянная любовь душу. Я не знал, что предпринять и, сидя на детской лавочке, закутался в теплый меховой свитер по самое горло, ожидая, когда в окне Сальмы погаснет свет.
Ждать пришлось недолго. Когда свет погас, из подъезда вышел высокий немного полноватый мужчина в больших квадратных очках. Он подошёл к припаркованному автомобилю и достал из сумки пачку сигарет. Некоторое время он тщетно пытался зажечь спичку, после чего осмотрелся по сторонам и, увидев меня, пошёл в мою сторону.
– У вас не будет огоньку? – спросил он, когда подошёл.
Я дал ему зажигалку, смотря в пол бессмысленным взглядом.
– Как же сегодня холодно, прям морозец схватил, – начал он глупый трёп о погоде.
Я молчал.
– А вы живете в этих домах? – поинтересовался он.
– Нет, я не здешний, – ответил я, зачем-то соврав.
– Вам крупно повезло, что вы не с этих кварталов. Тут даже квартиру приходится продавать с большим трудом. Никто не хочет здесь селиться.
– Вы продаете квартиру? – спросил я.
– Да квартиру жены. Вот приехали забрать кое-какие вещи.
– Ясно, – ответил я. – Удачи вам и вашей супруге.
– Спасибо, – ответил он.
Я встал и решил уйти, прежде чем из подъезда выйдет Сальма. Но едва я дошёл до угла, как услышал, что автомобиль пузатого завелся, и он уехал. Вместе с тем, свет в окне Сальмы вновь горел. Немного подумав, я вновь направился к подъезду и, поднявшись на третий этаж, робко позвонил в дверь.
Дверь без промедления открылась, и я увидел её…
Я забыл всё, что хотел сказать, как только увидел бесконечно солнечные карие глаза Сальмы и почувствовал пряный аромат её тела. Просто стоял и смотрел на неё, как тогда, в день нашей первой встречи. Я даже чувствовал себя вновь виноватым, что не смог устоять, не смог просто уйти, оставив её счастливой, захотев увидиться.
– Брайан?! – воскликнула она с улыбкой. – Вот так неожиданность!
– Я просто шёл мимо, – начал лепетать я. – И увидел свет у вас…
– Да, да, но… – глаза её забегали из стороны в сторону. – Я очень рада тебя видеть, но я сейчас уезжаю, и я не одна…Ты… Как ты вообще?
Увидев её потерянное лицо, я быстро пришёл в себя. Мне хватило лишь капельки её теплоты и последней улыбки в свою коллекцию, чтобы уйти навсегда и оставить счастье – счастьем, а не вечной борьбой и трагедией. Наши судьбы не должны пересекаться, я понимал это и принимал все как есть.
– Сальма, я лишь хотел сказать…Вернее, сделать… В общем…
Я полез в сумку и вытащил пакет с деньгами Адриана, что мне удалось сберечь.
– Это вам, – сказал я и протянул ей мятый сверток.
Сальма напряглась.
– Что здесь? – спросила она недоверчиво.
– Тут…Тут деньги.
– Деньги? Какие деньги? – не понимала она.
– Деньги за все, за магазин, за витрину, за… Я обещал помочь, – твердо сказал я и поднял на неё глаза. – Здесь хватит, чтобы оплатить лечение вашей мамы. Точно хватит.
Сальма смотрела на меня несколько секунд, не сводя глаз и практически не моргая.
– Брайан… Лучше верни их туда, где ты их взял.
– Что? Я! Нет! Что вы! Я не украл их! Это… Это вам! – затараторил я под её обвинительным взглядом. – Пожалуйста, возьмите!
– Брайан! – произнесла она тяжелым голосом.
– Сальма! Я не украл, не украл! – оправдывался я не умолкая.
– Брайан!
– Не украл!
– Брайан, мамы больше нет! – крикнула Сальма и слово «нет» громким эхом отозвалось по всему подъезду.
Я молчал и стоял с протянутой рукой.
– Как нет? – задал я очередной тупой вопрос.
– Нет, – развела руками Сальма. – Она умерла на прошлой неделе. Я продаю квартиру и у меня появился мужчина. Он скоро придёт.
Я опустил глаза и кусал обветренную на холоде губу.
– Ладно, – сказал я. – Простите меня.
После чего тяжело развернулся и зашагал по лестнице. Мне хотелось швырнуть этот злосчастный пакет в мусоропровод. Тоже мне, нашелся мужчина обещаний. Кого я пытался обмануть? Зачем? Ведь мы попрощались ещё тогда, в день, когда она поцеловала меня в щеку, в самый лучший день моей жизни…
Надо ж было так всё испортить. Надо ж было, приперся к ней с этим сраным пакетом. Кому и что я пытаюсь доказать? Холодная голова всегда
