победного трофея — она стала моей женой.
— Вот как! — Рихемир был изумлён. — Я и не знал, что ты женился на этой вертихвостке!
— Позвольте заметить, сир, — прервал его маркиз, — что женщина, о которой вы соизволили так нелестно выразиться, была дочерью канцлера графа де Преля, управителя графства Кокань. И кроме того, она стала матерью моего первенца.
Выдержав короткую паузу и тайно испытывая наслаждение от того, какое впечатление произвело на друга юности, а ныне короля, его заявление, Гундахар прибавил:
— Кстати, мой старший сын прибыл ко двору вместе со мной. Не угодно ли государю познакомиться с ним?
Рихемир вскинул на него глаза, в которых вспыхнула не то тревога, не то сомнение. Потом он решился и дружески выразил желание немедленно увидеть одного из наследников Гундахара, возможно, будущего маркиза Тревии.
На вид юноше, вошедшему на зов маркиза, было лет двадцать, не больше. Несмотря на невысокий рост, он был отлично сложён. На широкие плечи был накинут плащ, подбитый мехом; на голове — такая же, как у отца, шапка, опушенная соболем; на ногах — сапоги из мягкой кожи с высоким голенищем. Безбородый, затянутый в узкий полукафтан, молодой человек ничем не отличался от своих ровесников из дворянского сословия. И всё же было в нём что-то такое, что сразу привлекало к нему внимание, — чёрные, как смоль, кудри падали волнами почти до плеч, и на смуглом скуластом лице выделялись светлые, напоминавшие расплавленное серебро, глаза под чёрными, вразлёт, бровями.
— Знакомьтесь, сир, это Адальрик, мой старший наследник, — Гундахар представил юношу королю, который тут же, как бы между прочим, уточнил:
— Сын нашей прелестницы Бланки?
От внимания Рихемира не укрылось, как взметнулись в недоумении брови юноши и как он, будто ища ответа, быстро взглянул на маркиза.
Было видно, что Гундахару также не понравилось столь вольное высказывание короля, намекавшего на свою близкую связь с матерью юноши. Маркиз помрачнел сильнее обычного и спросил более резким, чем допускался в беседе с коронованным сюзереном, тоном:
— Зачем позвали, сир?
Рихемир только и ждал этого вопроса: он тут же взял маркиза под руку:
— Лучше пойдём в мои покои: здесь говорить опасно — ветер слова далеко разносит. А то, что я собираюсь доверить тебе, мой друг, не предназначено для чужих ушей.
Они вошли в малые приёмные покои короля. Пол здесь был паркетный, зеркально гладкий, но застланный толстым расшитым ковром; стены также были занавешены коврами, на восточный лад, а не привычными глазу гобеленами; под стенами стояли широкие, но не очень длинные скамьи с узорчатыми пурпурными покрывалами.
Велев Адальрику ждать за дверью, маркиз принял приглашение короля занять место на скамье рядом с ним и приготовился слушать.
— Только тебе, мой старый друг, я могу довериться, только тебе, — понизив голос, начал Рихемир. — Недавно я был огорошен вестью, которая показалась мне невероятной: оказывается, мой дядя, король Фредебод прижил бастарда с дочерью фризского вождя Альбуена. И теперь этот бастард при выгодных для него обстоятельствах может претендовать на трон. Намойтрон! Перед своей смертью Фредебод долго шептался с мастером Тарсисом наедине, но моему человеку удалось, благодаря одному занятному устройству, подслушать кое-что из их разговора. Фредебод обязал мастера найти бастарда и, доставив в Аремор, объявить его наследником престола.
Рихемир рассказывал, а маркиз слушал его с жадным напряжённым вниманием. Перед тем, как посвятить Гундахара в детали того поручения, которое он намеревался ему доверить, король сказал:
— Мне нужен верный человек, такой, чтобы он не был особенно на виду и чтобы он мог поехать в Фризию и выполнить там весьма важное поручение. Важное и тайное. О тебе, мой друг, в Ареморе мало кто помнит: ты не вызовешь подозрение у людей мастера-приора, которые, я уверен, следят за всеми моими приближёнными.
— И какая мне выгода от этого тайного и столь важного для вас поручения? — после короткого раздумья спросил маркиз.
— Как какая? — воскликнул Рихемир. — За выполнение этого деликатного задания ты можешь просить себе в награду всё, что пожелаешь. В пределах разумного, конечно.
— Ах так! — пробормотал Гундахар. И тут же выпалил: — Что вы скажете, сир, если я попрошу отдать в моё владение графство Макону? Вы же собираетесь идти войной против Бладаста?
— Тебе нужно графство Макона? Ты его получишь! — не задумываясь ни на мгновение, ответил король с самым простодушным видом: как будто раздавать направо-налево земли, некогда принадлежавшие ареморской короне, было для него привычным делом.
Он лгал и мог лгать без зазрения совести — точно ловкий купец, на торгах съевший зубы. Гундахар, Чёрный Вепрь, пусть помогает, — думал Рихемир, — пусть служит своему королю и мечтает о плодородных землях Маконы. Пусть надеется до поры! Стоит ему подарить завязку к мешку, набитому золотом, а весь мешок можно оставить себе!.. Рихемир усмехнулся про себя, представив, какое лицо будет у маркиза, когда он узнает, что ему кроме маконской межевой полосы не причитается ни одного города.
— Надеюсь на вашу милость, сир, — поверив королю на слово, ответил маркиз и, встав со скамьи, склонился перед ним в поклоне.
Пояснив Гундахару, чего он ждёт от него, король снова дружески взял его под руку и повёл к двери.
— Отныне моё правление в какой-то степени зависит от твоего умения хранить тайны, мой старый друг, — заключил Рихемир, мысленно потирая руки в предвкушении успеха. А в том, что Чёрный Вепрь сделает всё, как надо, он нисколько не сомневался.
— Вы ошибаетесь, сир, — сдержанно возразил Гундахар, — это я завишу от вас. Я верю только в целостность феодальных земельных владений, в их неприкосновенность и в того, кто наделяет меня правом собственности. Моя преданность принадлежит вам, государь.
— Тогда в путь! Мешкать не время, — с затаённой радостью отозвался Рихемир и на прощание крепко обнял маркиза.
Глава 8
Около громадного, похожего на мавзолей, камина, где дотлевали обугленные поленья, стояли два кресла, на которых лежали — для удобства — небольшие подушки, обшитые красным бархатом. В одном углу комнаты блистал медью тяжёлый окованный ларь, в котором хранились бесчисленные баночки с духами, притираниями, цветочной водой для умывания и зубными порошками из толчёного жемчуга, а в другом — обильно украшенный рельефной резьбой сундук с принадлежности для письма. К сундуку было пристроено бюро — высокий стол на изогнутых ножках с поднимающейся крышкой, под которой находились маленькие ящички и секретные отделения. Стены комнаты были задрапированы тканью с пёстрым цветочным орнаментом; в покрытых позолотой подсвечниках трепетало пламя оплывавших толстых жёлтых свечей.
Розмунда и граф Раймунд Блокула сидели в дворцовых покоях бывшей королевы, друг против
