class="p1">— Да знаю я, кто это! — образ невинного обиженного ангелочка быстро полетел к чертям. Бесят меня такие лицемеры…! Я не в счёт! Моя ложь никого не ставит в неловкое положение! — Чернышев Влад! Он со мной с сегодняшнего дня за одной партой сидит!
— Ладно, — Караев сделал шаг к двери, хлопнул сына по плечу, подталкивая вперед. — Объяснишь ей все сам… Этот твой балаган не моя забота.
Последнюю фразу он сказал, уже на подходе к лестнице. Но я-то прекрасно все расслышала и разозлилась еще больше.
— Что за дела?! — жуть как захотелось его ударить. Но ограничилась шлепком тыльной стороной ладони по груди — попала прямо по инопланетной тарелке с постера «I want to believe». — Ты теперь меня не знаешь?!
— Я не обязан знать всех одноклассниц и подружек Влада, — он сложил руки на груди, обошел меня (причем по максимальному радиусу, как будто это я псих, а не он!) и прислонился к кухонной тумбе возле мойки.
Путь на свободу освободился — только мне уже не хотелось покидать этот дом без объяснений.
— В смысле «одноклассниц Влада»? Биполярочка накрыла? На кой ляд говоришь о себе в третьем лице! И притворяешься, будто не доставал меня все утро! Никуда не пойду, пока не пойму, что происходит! А не объяснишь — отправлю фотку в общий классный чат. Подправим тебе имидж. Посмотрим, на какую строчку скатиться наш король выпускного!
Вошла в почту и открыла вложение, шагнула к нему, тыкнула в лицо снимком, а потом с чувством человека, получившего долгожданный рычаг давления, уселась на стул (теперь уже с полным комфортом) и отхлебнула еще неостывший чай. Обожгла язык, естественно, и сморщилась. Но чтобы не портить себе вкус победы положила в рот дольку шоколада. Мелькнула мысль обменять фотку на коробку такого восхитительного лакомства. Вкус просто обалденный — мягкий, насыщенный, в меру сладкий, совсем не похоже на гадкий сладкий пластилин, как те молочные шоколадки за 60 р. Даже те, что свыше 170-ти не шли ни в какое сравнение.
— Отправляй. Прям сейчас.
Подняла глаза от гипнотизирующей меня прелести (так и манившей съесть все до крошки) и посмотрела прямо на Чернышева, претворяющегося Не-Чернышевым. Лицо безразличное, ни один мускул не дрогнул. Может, ему плевать, как он выглядит.
Тогда весь этот зашквар и мое унижение прошли зря…
— Я п-правда отправлю, — он вот спокоен. А мой голос дрогнул. Стало даже обидно. Я из кожи вон лезу, вру вышестоящим лицам, чтобы добыть на него компромат. А ему все равно! А я… Я сна лишилась, думала, что он уже ищет мое фото с пометкой «ДО», чтобы вывесить ее баннером на переднем фасаде школы!
Он пожал плечами.
— Пусть. Может, хоть тогда этот раздолбай задумается.
— Хорошо. Тогда… — демонстрационной занесла палец над экраном (хотя я бы ни за что так не поступила, если бы меня не вынудили конечно же). Погоди…
Вперила в невозмутимого Чернышева свой внимательный взгляд. Уж слишком он отстраненно-спокойный… И про кого он говорил? Не отца же раздолбаем назвал… Если на секундочку предположить, что…
Выпрямив плечи, приказала себе собраться. Мне нужен четкий ответ. Не туманные «а может» и «а вдруг». Четкий ответ. А раз так — нужен конкретный вопрос.
— В смысле? Какому еще «раздолбаю» помешает жить эта фотка?
— Ну не мне же.
Откинулась на спинку стула и, прищурившись, внимательно осмотрела Чернышева с головы до пят.
Белая горячка? Амнезия? Шиза?
Не знаю… Выглядел он совершенно нормально. Но со психами всякое бывает…
— Брату моему, — раздраженно кинул он, когда молчание затянулась дольше, чем положено.
— Брату? — сначала спросила, а только потом до меня дошло, чем все ЭТО можно объяснить: — А-а-а-а! Близнецы!
— Класс. Рад, чтобы мы друг друга поняли. Я пойду, а ты, забыл, как там тебя, допивай чай и счастливого пути. А брату претензии в школе предъяви в следующий раз.
— Я — Саша. Ася, то есть, — странно, но я даже не разозлилась, хотя тон этой копии «Влада Чернышева» был довольно грубым. Видимо, понимание ситуации дало свой расслабляющий эффект: я разгадала… Тайну! Хоть пока еще не врубилась, тайна это или нет: — А тебя как?
— Так Саша или Ася? — парень проигнорировал мой вопрос. Под кожей шевельнулось проснувшееся раздражение. У этих двоих из ларца такое хобби — поддевать меня или просто нераскрытый талант?
— Зови, как хочешь, — ляпнула, махнув рукой. И тут же пожалела.
— Ладно, Шурик. — разумеется, он выбрал худший из вариантов. Скрипнула зубами, но промолчала. Сама же дала добро. — А я — Влад.
— В смысле? — кажется даже в моих зрачках можно было разглядеть крошечные знаки вопроса.
— Сокращенно от «Владимир», — Чернышеву-2 надоело просто так стоять, он налил себе кофе и сел напротив.
— А разве «Владимир» — это не «Вова»? — не понимала в чем прикол идентичных имен.
Не-Вова пожал плечами.
— Папе так удобнее. Да и я привык.
— Дичь, — сделала внушительный глоток кофе: осадок заскрипел на зубах.
Пора было вежливо откланиваться. Но я… Не хотела.
И хоть я и делала вид, что мне интересен интерьер кухни, а не мой собеседник, продолжавший смотреть прямо на меня: открыто, без вызова, спокойно и как будто бы ожидая еще вопросов. Которых была тонна. Но все они даже в голове звучали стремно. Правда, не спрашивать же у него, всегда ли он так выглядит — в ужасных очках и с гнездом на голове? Или как находит силы не обращать внимания на подколы.
14
Посмотрела ему прямо в глаза — серые и пронзительные. Открыла рот. И тут же захлопнула.
Я не могу задать ему ни один из пожирающих меня вопросов. Это просто неприлично. Хоть я на мгновение и ощутила некое родство, необъяснимое и бредовое, между нами — словно натянулась ниточка, болезненно щипнув жилку сердца — это не дает мне право лезть в жизнь незнакомого парня.
— Ладно, пойду я.
Кофе был выпит. Божественный шоколад героически недоеден. Пора было возвращаться домой и садится за лит-ру.
Встала — он поднялся, чтобы поводить до двери, потом, накинув куртку, вышел во двор, и эскортировал до ворот. Очевидно, чтобы убедиться, что я наверняка уйду, а не шмыгну в кусты смородины, растущей под окном. Интересно, кто огородом занимается? Мама? Сестра? Будущая невестка? Странно, и почему меня это взволновало… Как будто я знала ответ, но не могла вспомнить.
Все, Соколова, баста. Успокойся. У четы Чернышевых нет никаких супер-мега-секретов. Слишком медленно мысли превращались в логические цепочки под твоей черепной коробкой. Надо было бежать,
