Я уже была в таком провале в детстве. Хорошо, что воздух поступает…
– Воздух, – тотчас же сказал ректор. Он прошел между столиками туда-сюда, делая резкие вдохи. – Чувствуете?
Я принюхалась. Теперь в воздухе был едва уловимый аромат персика, и это было плохо. Очень плохо.
– Парвезин, – я встала из-за стола и бросилась к стойке. – Соль, лимонный сок, лунная пыль! Быстрее!
Официант мигом выставил солонку и лимон на блюдце. Парвезин выделялся при глубоких разрывах пространства, на свежем воздухе создавал веселящий эффект без последствий, а вот в помещении он мог нас убить. Услышав о парвезине, Линда со стоном откинулась на спинку стула, но ректор не кинулся ее утешать и успокаивать. Вместе с Беном Робин приблизился к стойке: я тем временем уже схватила пустое блюдце для чаевых с надписью “Не будь жмотом”, выдавила сок на соль и достала артефакт усиления.
– Нету лунной пыли, – растерянно произнес официант. Высокий, чернявый, явный уроженец Пригорного юга, он смотрел на меня и едва не плакал.
– Вон порошок для мытья посуды стоит, – сказала я. – Там один из ингредиентов как раз лунная пыль. Спички неси, выделю ее!
Мной внезапно овладел азарт и восторг. Что-то похожее испытывал мой отец за игорным столом, когда шла хорошая карта, и я прекрасно его понимала. Это было правильное чувство – то, которое способно оторвать от земли. То, которое переполняло, превращая меня в кого-то другого: свободного, могущественного, сильного.
Пересыпав три ложки порошка на салфетку, я подожгла ее: порошок вспыхнул ровным золотистым пламенем и расспылся на две части – черный пепел и крупные белые крошки лунной пыли.
– Стакан воды! – распорядилась я. Робин смотрел так, словно не в силах был оторвать взгляд – я чувствовала, как он смотрит, и это радовало. Нежный запах персика становился гуще, но это уже не имело значения.
Я сгребла остатки порошка со стойки и ссыпала в стакан: пепел остался сверху, а лунная пыль осела внизу.
– Вам уже приходилось это делать? – спросил ректор. Я улыбнулась.
– В таких условиях – ни разу.
Лунная пыль отправилась к соли и лимонному соку. Какое-то время ничего не происходило, а затем послышалось тонкое шипение, и я приказала:
– Всем в сторону! Живо!
Мы отпрянули от стойки – в ту же минуту едва слышно хлопнуло, и над блюдцем поднялось облако всех оттенков сиреневого. Запах персика тотчас же иссяк, и кафе наполнилось свежестью, словно рядом вдруг разлилось море. Я вздохнула с облегчением. Вдохновение, которое овладело мной, постепенно успокаивалось, отступало – и я чувствовала опустошение и легкую печаль.
Та сила, которая была во мне, выплеснулась, спасла нас и ушла. Я смотрела на остатки своей смеси в тарелке и только теперь понимала, насколько сильно устала.
– Ну что там? – недовольно осведомилась Линда. – Дышать можно?
– Как ты? – спросил Робин. Я вдруг поняла, что все это время он стоял рядом – смотрел, как я пытаюсь всех спасти. Что все это время он был по-настоящему взволнован.
– Нормально, – ответила я. Какая-нибудь кисейная барышня из любовного романа сейчас упала бы в обморок на руки кавалеру, но это было глупо. Я обернулась к ректору, улыбнулась и добавила: – Все нормально, правда. Парвезин вступил в реакцию и полностью поглощен лунной пылью. Второй курс.
Бен погладил меня по плечу, и мне вдруг захотелось разреветься. Лечь лицом в подушку и плакать – я сама не знала, почему. Робин смотрел на меня с нескрываемой тревогой и таким же глубоким, искренним теплом.
– Бен, как же нам повезло, что ты пригласил Деллу на пирог, – произнес он. Я покосилась в сторону Линды: та смотрела на нас, презрительно скривив губы. Я ей не нравилась с самого начала, а теперь, после того, как спасла всех, не нравилась еще больше. – Если бы не она…
Бен закивал, и в это время послышался легкий хлопок. Дверь в кафе отворилась – вошла Берта, вытянув руку с зажатой золотой пластинкой артефакта, и ощущение волшебства, которое окутало меня после работы, рассеялось окончательно.
– Живы! – воскликнула она. – Весь замок тряхнуло!
– Живы, – ответил Робин и осторожно сжал мою руку. – Спасибо госпоже Хайсс. Берта, мы же придумаем, как ее наградить?
Глава 4.2
Робин
Деллой нельзя было не любоваться.
Она спасала нас с такой энергией, что я не мог не смотреть на нее. Девушка была переполнена отвагой, в ней так и бурлила та магия жизни, которая охватывает в минуты восторга и вдохновения. Смешивая ингредиенты буквально на коленке, она была похожа на ангела… Решительная, красивая, смелая.
Неудивительно, что Линда стала трясти меня, как грушу, едва мы вышли из кафе. Стоило нам зайти в ректорат, как она заявила:
– Даже не смей говорить мне, что все это не подстроено. Я прекрасно все вижу и понимаю.
– Что именно подстроено? – спросил я. Секретарша, госпожа Кокк, давно ушла, ректорат был пуст, и я невольно этому обрадовался: готов был разразиться скандал, и хорошо, что у него не было свидетелей.
– Появление этой девицы в академии! – Линда, которая была белее стены в кафе, теперь разрумянилась, словно после танцев. Глаза метали молнии – в прямом смысле, за головой Линды что-то сверкнуло. Я налил воды в стакан, сел за рабочий стол – так, отчеты по ремонту студенческих комнат, отлично.
Линда оперлась о стол, машинально демонстрируя содержимое своего декольте.
– Я все поняла, Робин. Ты просто решил пристроить свою любовницу поближе к себе. А что, очень удобно! Я удивляюсь даже, почему не сразу в твоих комнатах.
Этого я не стерпел – поднялся, оттесняя Линду потоком даже не магии, своего гнева. Я знал, что от нее можно ждать чего угодно, но таких дрянных намеков…
Моя любовница? В академии? Как бы я вообще посмел крутить здесь романы? И с кем, с девчонкой из леса!
– Следи за языком, – посоветовал я сквозь зубы. Моя злость была такой, что Линда отшатнулась – почти рухнула в кресло для посетителей, демонстративно прикрыв глаза ладонью.
– Следи за своим поведением! – парировала она. – Я сразу поняла, что тут не все так просто. Как ловко придумано –
