на выяснении того, кто такие экзархи диоцезов, и приходит к выводу, далекому от рассуждений сторонников восточного папства. Вальсамон ясно высказывается и в толковании 12-го канона Антиохийского Собора: «Некоторые говорили, что и к приговорам Патриархов, исключая Вселенского, имеют приложение слова сего правила, так чтобы приговор Иерусалимского был пересматриваем Антиохийским, и приговор Антиохийского – Александрийским, и так далее в восходящем порядке каждого из них. Но мне кажется, что это правило относится к приговорам других епископов и митрополитов и не относится к приговорам Патриархов; ибо решения последних не подлежат апелляции»[73].
Слова Вальсамона совершенно недвусмысленны и находятся в полной гармонии с его толкованием на 9-е правило Халкидонского Собора. Однако митрополит Сардский пытается запутать ясную мысль Вальсамона при помощи казуистики, жонглируя вырванными из контекста другими фразами из толкования Вальсамона на тот же 12-й канон Антиохийского Собора:
«Хотя из этого можно заключить, что, согласно Вальсамону, Константинополь не обладал прерогативой вынесения решений по делам епископов других Патриархов, поскольку «решения последних не подлежат апелляции» (а какой еще можно сделать вывод из этого однозначного утверждения Вальсамона? – А. Н.), любопытно, что, отвечая конкретно на вопрос, подлежали ли апелляции решения Константинополя, Вальсамон немедленно заключает, что Константинопольский Патриарх «может быть судим царем, как блюстителем Церкви, если бы, например, был обвиняем в святотатстве, или неправославии, или в каком-нибудь другом преступлении; ибо мы видели это на практике в разные времена; но суд его не должен подлежать отчету – ради величия его престола». Поскольку Вальсамон сказал ранее, что «решения Патриархов не подлежат апелляции», не вытекает ли логически из его слов, что суд Константинопольского Патриарха должен быть свободен (от апелляции) в силу патриаршего статуса как такового, наравне с судом других Патриархов? Так почему же Вальсамон чувствует необходимость указать нам в качестве основания безапелляционности Константинопольского суда «величие его престола»? Разве он не противоречит здесь сам себе? На первый взгляд может показаться, что дело обстоит именно так, но более глубокое и внимательное сравнительное исследование написанного им о равенстве Константинопольского епископа с папой приводит к выводу, что в конечном итоге его наиболее заботило признание за Константинополем присущих Риму особых судебных прерогатив. Приравнивая Константинопольского Патриарха к Папе Римскому, Вальсамон ясно относил к первому все судебные прерогативы, признаваемые им за папой. Наиболее выдающейся среди этих прерогатив было право Рима выслушивать апелляции не удовлетворенных судом провинциальных синодов где-либо на христианском Западе. Сопоставимая прерогатива Константинополя должна была по аналогии распространяться на весь Восток, ибо в своем толковании 15-го канона Антиохийского Собора Вальсамон признает, что суды Синодов папы или Константинопольского Патриарха одинаково не подлежат апелляции. Он пишет: «Настоящее правило отменено 4-м правилом Сардикийского Собора. А если не хочешь этого сказать, истолкуй это правило, как выше сказано; и скажи, что осуждение здесь последовало со стороны собора, не подлежащего апелляции, каковы соборы папы или Константинопольского Патриарха»».[74]
Сознательно или нет невнимательно читая толкование Вальсамона на 12-е правило Антиохийского Собора, митрополит Сардский Максим не может найти решение видимого только на первый взгляд внутреннего противоречия рассматриваемого толкования. Митрополит Максим лишь запутывает дело, полностью переводя внимание своего читателя на сопоставление Вальсамоном прерогатив Римской и Константинопольской кафедр и попросту игнорируя основную для своей концепции проблему: высказанное у Вальсамона ясное и недвусмысленное отрицание возможности апелляции на суд любого Патриарха. Чтобы понять логику этого византийского канониста, необходимо всего лишь ознакомиться с текстом соответствующей части его толкования 12-го канона Антиохийского Собора без идеологических купюр:
«Некоторые говорили, что и к приговорам Патриархов, исключая Вселенского, имеют приложение слова сего правила, так чтобы приговор Иерусалимского был пересматриваем Антиохийским, и приговор Антиохийского – Александрийским, и так далее в восходящем порядке каждого из них. Но мне кажется, что это правило относится к приговорам других епископов и митрополитов, и не относится к приговорам Патриархов; ибо решения последних не подлежат апелляции. Посему и обращающийся к царю с тем, чтобы приговор их был вновь пересмотрен, в апелляционном порядке, должен подлежать наказанию по настоящему правилу. Ибо 137-я новелла Юстиниана, помещенная в 3-й книге Василик, титул 1, глава 45, говорит буквально следующее: «Если некоторые преподобнейшие епископы того же самого собора будут иметь какое-либо прекословие между собою, или церковном праве, или о других каких-либо предметах, то прежде пусть судит это дело митрополит их вместе с двумя другими епископами того же собора; и если не обе стороны останутся довольны сим судом, тогда блаженнейший Патриарх того округа пусть слушает их дело и определит, что согласно с церковными правилами и законами, и уже ни одна сторона не может противоречить сему решению». А поелику часто было рассуждаемо о том, должно ли подлежать апелляции решение Константинопольского Патриарха; то мне показалось необходимым сказать, что я думаю об этом и какие были представляемы некоторыми соображения…
Некоторые говорят: поелику законы ясно определяют, что приговор начальника войск и приговор дважды бывшего начальником города не подлежат апелляции, а Патриаршему приговору в законах не усвоено ясно такого же преимущества, то и он должен подлежать обжалованию, как многие решения и обыкновенных судей. Для подкрепления своего рассуждения они пользуются третьею новеллою Юстиниана, помещенною в третьей книге Василик, титуле 2-м, в которой определяется, что Патриарх подлежит ответственности пред царем, если рукоположит клириков сверх определенного числа…
А мне кажется, что, поелику законы были написаны прежде учреждения церковного чина, и весьма многие из них написаны еллинами[75]; то, естественно, они не упомянули о Патриархах. А если кто скажет, что и православные императоры издавали новеллы после того, как получили честь Патриаршие престолы, то пусть он прежде выслушает, что православному императору и на мысль не приходило, чтобы кто когда-нибудь дерзнул на что-либо таковое и сказал, что суд почтенного таким величием подлежит новому обсуждению; а потом, что и Юстинианова новелла, помещенная в толковании настоящего правила, в которой определяется, чтобы никто не возражал против Патриаршего решения, может окончательно заградить их уста. А что он должен давать отчет о совершаемых им сверх установленного числа рукоположениях, – это не ведет к тому, чтобы и судебные приговоры его подвергаемы были новому пересмотру; ибо то есть частное, особенное дело, а это – преимущество престола. Итак, поелику законом постановлено, чтобы никто не терпел от другого обиды, то и сам Патриарх может быть судим царем, как блюстителем Церкви, если бы, например, был обвиняем в святотатстве, или не-православии, или в каком-нибудь другом преступлении; ибо мы видели это на практике в разные времена; но суд его не должен подлежать отчету – ради
