Эрин вернулась к своей лошади и достала маленькую серебряную кружку, которую всегда носила с собой, наполнила ее водой и подошла к викингу. Полные губы, окруженные золотой щетиной, совсем пересохли. Его глаза были по-прежнему закрыты, но когда она поднесла кружку к его рту, пролив немного на бороду, они дрогнули, и губы зашевелились. Она снова прижала к ним кружку, и он инстинктивно начал пить.
— Медленнее! — приказала она строго, когда он начал жадно глотать, сквозь щелки своих ледяных глаз наблюдая за ней.
Послушавшись ее справедливого приказа, он остановился, глубоко вздохнув и закрыв глаза, прежде чем глотнуть снова. Попытавшись шевельнуться, он понял, что привязан к дереву.
Одна из его дугообразных бровей поднялась, и он вяло улыбнулся, скривив губы.
— Спасибо, — пробормотал он по-норвежски.
Эрин отошла от него. Когда он приходил в сознание, то пугал ее, даже когда был связан. Она прекрасно видела его широкую грудь, его стальные мышцы.
— Не благодари меня, викинг, — огрызнулась она, — я оставила тебя в живых, чтобы ты страдал еще больше. Быстрая смерть-слишком большой подарок для тебя, норвежский пес.
Чтобы показать ему свое преимущество, Эрин переступила через его раскинутые ноги пренебрежительно и поспешила к лошади. Из своей чересседельной сумки она вытащила кусок хлеба, собираясь дать его викингу, но заколебалась. Он все же викинг, а викинги известны своей жестокостью, Он вполне мог укусить ее за пальцы.
Угрюмо улыбаясь, Эрин наколола кусок хлеба на кончик меча и поднесла к его рту.
— Твоя еда, викинг, — сказала она надменно. — Все, что ты добыл на моей земле, досталось тебе посредством меча.
И я не буду делать исключения. Будь осторожнее, викинг, если не хочешь проглотить лезвие, или чтобы я пощекотала тебе горло.
Она была довольна, что Аэд заставил ее выучить язык захватчиков еще в детстве. Она хорошо знала, что Волк понимает каждое ее слово. В его глазах теперь было не безразличие, а неподдельная ненависть и жажда отмщения, но, бросив взгляд на хлеб, он начал осторожно есть. Эрин почувствовала легкую дрожь, когда смотрела, как он кусает хлеб, и ей вспомнился день, когда он весело смеялся как победитель со своей светловолосой волчицей в Клоннтайрте.
Эрин резко отдернула меч, хотя хлеб еще оставался, и Олаф быстро пригнулся, чтобы не поранить себе рот. Ее глаза в наступивших сумерках были похожи на два изумрудных кинжала. Она широко зевнула.
— Прошу прощения, господин Норвежский пес. Я слишком утомлена, чтобы продолжать тебя кормить.
Она отошла на десять шагов от него и улеглась на берегу, положив меч под руку.
— Хорошего сна, викинг, — прошипела она. — Завтра ты побежишь рядом с моей лошадью и вскоре узнаешь, каков мой отец, ирландский король, в ярости!
ГЛАВА 5
Эрин, вздрогнув, внезапно проснулась, влажная от сырости, дрожащая, жалкая. Раскрыв глаза она увидела, что рассвет уже наступил. Она вспомнила, где находится, но не поняла, что ее разбудило. Потом все стало ясно: Волк пристально смотрел на нее. Под его ледяным взглядом ей стало жарко, и она еще сильнее почувствовала, что он пронзил ее до мозга костей.
Эрин встала и подошла к ручью умыться и попить, потом вернулась к своему пленнику.
— Сегодня ты пойдешь, викинг, или умрешь на месте, — сказала она грубо и занесла над ним меч, улыбаясь так, будто и впрямь собиралась ударить. Потом аккуратно перерезала кожаные ремни, которые привязывали его к дереву. Руки его упали, он сел и несколько секунд приходил в себя. Эрин приставила меч к его шее.
— Вставай, — сказала она. — Иди к ручью. Ты можешь умыться и напиться, но без фокусов. Как я уже говорила, я хорошо владею мечом. Дай мне только ничтожный повод, и ты лишишься своих конечностей.
Он пошатнулся при попытке встать, но Эрин успела заметить, что за ночь он набрался сил. На всякий случай она держала меч около его позвоночника, пока они шли к ручью. Она позволила ему только наполнить рот водой и ткнула мечом в ребра.
— Достаточно. Поднимайся. Он встал, все еще шатаясь.
— Иди к моей лошади и не поворачивай головы. Запомни, ты мой пленник. А теперь — вперед!
Его повиновение вызвало в ней приятное чувство победы. Но когда они приблизились к привязанному животному, Эрин почувствовала, что не должна терять бдительность ни на секунду.
Эрин подошла к своей кобыле, отвязала поводья от дерева и спугнула птицу, которая с криком улетела прочь. Кобыла в страхе пустилась вскачь, становясь на дыбы с диким ржанием, и Эрин была вынуждена положить меч и изо всех сил ухватиться за поводья, чтобы удержать ее.
Это был ее промах. Через секунду сильные руки, будучи все еще связанными в запястьях, обхватили ее за талию и крепко сжали.
— Твой пленник, говоришь, — усмехнулся Волк. — — Я так не думаю, ирландская сучка.
Она едва дышала, парализованная страхом, но все же сознавая, что как-то должна освободиться. Сначала она замерла — во власти мужского тела, ощущая его запах, тяжелое дыхание, удушающую силу.
Его борода касалась ее щеки, когда он наклонял голову и шептал холодящие кровь приказания ей в ухо.
— Теперь я тебе приказываю идти.
Эрин повернула голову, чтобы вонзить зубы в его плечо, и одновременно в бешенстве ударила ногой, метя в раненое бедро. Его дикий стон дал ей понять, что удар пришелся в цель, но связанные руки все еще крепко обхватывали ее. Пошатнувшись от боли, он увлек ее за собой, и они повалились на землю.
Он придавил ее своим телом так, что она едва могла дышать. Несколько секунд никто из них не двигался, пытаясь отдышаться и собраться с силами. Затем он извернулся, не обращая внимания на боль в руках. Свирепые синие, и прекрасные изумрудные глаза встретились. И в тех и в других было заметно недоумение по поводу такого неприятного поворота событий.
Олаф был ранен и слаб, Эрин-беспомощна, придавленная его телом. Как противники в состязании, смотрели они друг на друга, тяжело дыша. Только Эрин попыталась пошевельнуться, как Олаф тряхнул головой, чтобы смахнуть пелену; застилавшую его глаза. Когда его веки опустились снова, она отчаянно дернулась, пытаясь освободиться из его рук.
Ей почти удалось это, но он издал резкий крик и вцепился ей в волосы, как будто рана на руке больше не причиняла ему боли. Эрин завопила и опять упала, вонзившись ногтями ему в лицо. Он разразился проклятиями и ударил локтем ей в ребра. Эрин заскрежетала зубами от боли и в отчаянии набросилась на него и начала бить руками и ногами. Он резко поднял свои связанные руки, отпуская ее, и сильно ударил кулаками по лицу.
Удар был страшен. Ее голова покачнулась от резкой боли, она снова повалилась, веки сомкнулись, чтобы скрыть слезы, и она ждала-ждала смертельного удара или страшной мести, которую он изберет для нее.
