так … Так уж и быть, пару гвоздичек принесу тебе. Пока я добрый.
Во мраке не видно лица гада произносившего свою монументальную речь, но я уверен что у него он был похож на оскал зверя. Истинная сущность бездушного, давно потерявшего моральный облик опустившегося человека, ставшим животным живущим лишь одними инстинктами.
Глаза начали закрываться сами собой от усталости и бессилия, одежда промокла, насквозь. Абсолютно не чувствую ни рук ни ног. Пульс замедляется. Понимаю, что происходит со мной и знаю, что будет в дальнейшем. Становиться слишком легко. Вот и всё, единственно, не жалею ни о чем. Я бы снова поступил именно так, слишком много времени было растрачено впустую. А так, единственное благое дело совершил напоследок…
Стоило мысленно попрощаться со всеми. Как вдалеке показались машины приближающиеся на огромной скорости, освещая проклятое место прожекторами. Шакалы рассосались мгновенно, заползая в известные только им дыры и промежутки между стенами здания, издавая при этом тошнотворные звуки. Раздался топот шагов по направлению ко мне, даже уловил странные крики на уровне подсознания. Передо мной оказывается Бергман, кстати в который уже раз выступает спасителем, моя искренняя радость, его поразила. Удивленное лицо немца приобрело озадаченный вид, от его взгляда не ускользнуло ни огромное багровое пятно, ни мой распухший фейс, превратившийся в сплошное лиловое месиво, с синими губами. При свете фар я прочитал по нахмуренным бровям и образовавшейся складке. Не хилую тревогу за меня. Похоже. Дело обстоит совсем хреново. Желваки на лице напряглись, он превращается в машину для убийства моих врагов. Оценив обстановку с учетом всех деталей, принимает решение и руководит как дирижер оркестром.
Доли секунды меня подхватывают и кладут на мягкое…. Дальше лишь невыносимая боль…. Сознание отключается на этом, защищая тело от адской пытки.
Сон. Там постоянно присутствовал женский голос. Ласковый, нежный с бархатными вибрирующими нотками. Он успокаивал и держал меня на плаву. Как спасительный круг. Девушка пробивала сознание своей непринужденной болтовней. Просвещала о моем состоянии. Рассказывала разнообразные смешные истории. Естественно, запомнилась та, в которой она стала милым коротко стриженным мальчиком. Благодаря любви к приключениям, в далеком детстве маленькая девочка слепила из пластилина перья и прикрепила к своим волосам на голове. И как сногсшибательным шедевром на голове повергла в шок свою родительницу. Представляю малышку индейца с подобным веером. В итоге пришлось срезать и то и другое. С упоительным смехом она излагала данное событие. На сердце становилось тепло. Хотелось верить в происходящее, но я знал, что это все проделки моего воображения и неуемной фантазии. Так приятно чувствовать. Когда тебя любят и ждут. Не смотря ни на что… Ощущать рядом со своим сердцем. Присутствие человека, которому нужен…
Сколько лет я был одиночкой? Не разрешая себе приблизиться близко. Ведь никому не удавалось подобное. А тут. Странное дело. В голове постоянно звучал чарующий голос. Её голос не отпускал ни на секунду, передавая свою неуёмную жажду жить моему бездыханному телу. Я цеплялся за него, как за нить связывающую меня и её. Мой ангел- хранитель старался и ему это удалось…
Белая палата. Моё бледное лицо сливавшееся с ней. Тон в тон. Кое-как смог разъединить слипшиеся веки, их там суперклеем намазали, как снова захлопнул. С шумом, намертво склеивая обратно. Ослепительная белизна, яркая до рези в глазах. Заставила прикрыть, оберегая от нестерпимых мучений.
Все старания коту под хвост! Только зря последние силы потратил. Думаю, врачи этой клиники разбогатели на чеках, подписанных моею рукой. На эту сумму можно было давно купить небольшой остров в океане. Столько раз пришлось побывать в ней за последнее время, не сосчитать.
От неприятных мыслей отвлекает лишь одноименное чувство, когда тебя переехал товарный поезд, притом, и не раз. Отчетливый звук пиликающих устройств медицинской аппаратуры успокаивал. Уж лучше находиться в стенах этой временной тюрьмы, чем где-нибудь в подворотне кормить червей.
Надеюсь девчонка смогла убежать, осталась целой и невредимой. Иначе, цена заплаченная заштопанными кишками окажется исключительно благородной благотворительностью с моей стороны. Святая Мать Тереза…
Слева щелкнуло. Раздалось монотонное гудение прибора отсчитывающего биение сердца. Пронзающая боль меж ребер. Воздух наполнился тревогой, что-то не так происходит вокруг. Правая рука тряпкой обвисает с кровати. Громкий топот шагов. Голоса. Каждая секунда на счету. Надо мной закружила вереница профессионалов своего дела. Подкатили дефибриллятор.
Разряд. Раз. Два. Три. Разряд.
Моё сердце забилось в уверенном ритме. Каждый удар, как легкое поглаживание руки вливающего силу в слабое сознание, делало его крепким и сильным. Такое чувство будто перезагрузили и настроили программу головного мозга. Сколько я пробыл в отключке не имею представления. Вторая попытка вернуться в сознание оказалась более удачной, чем предыдущая. Благодаря резким запахам и звукам ощутил возвращение бренного тела к жизни. Рядом раздавалось тяжелое дыхание.
Неужели она? Ангел оберегающий мой покой?
Дернулись веки в слабой попытке разглядеть её. Мои ожидания и надежды потерпели головокружительное фиаско. Санитар. Разочарование накрывает с головой. Искорка загоревшаяся неистовым огнем. Мгновенно потухла. Лицо исказила гримаса отчаяния и растерянности. Мужчина принял подобное кривляние за проявление слабости и вызвал лечащего врача. Если мой вид у посторонних людей вызывает, не отвращение, а точнее испуг за физическое состояние. Дело обстояло самым поганым образом. Просмотрев абсолютно все показатели, доктор заранее предупредил не отрывая взгляда — только отсутствие стрессов и гостей, поможет встать на ноги. Хотел закатить глаза от пренебрежения. Не сосчитать, частоту многократно повторяемых слов и их же не исполнения. Не смог. Никаким образом. На это мальчишеское ребячество покачали головой, выражая досаду. Положительная динамика и явные признаки выздоровления утихомирили моего надзирателя. В итоге поразмыслив, решили оставить меня в покое. Набираю в легкие побольше кислорода. Провожаю взглядом удаляющуюся спину в белом халате. Попутно, обдумываю своё незавидное положение. Ведь придется изрядно проторчать в этих обезличенных стенах. Бергманн будет на время моего отсутствия, ушами и глазами в компании. Отец наверное уже в ярости. Удивительно! Почему я не наблюдаю их в своей больничной палате. Обоих родителей. Особенно, маму? Надеюсь, не случилось чего-то плохого с Настёной! Моё сердце не выдержит. Оно болезненно сжалось в ответ. При одном упоминании о своей маленькой девочке. И я, случайно, снова потерял сознание от страха. Погружаясь в беспокойный мрак.
В третий раз, я был подключен ко все возможным трубкам и проводам. Меня заставили очнуться. Громким спором рядом с пациентом.
Хрипловатый голос женщины утверждал, что операция была очень трудной и глупая врачебная ошибка чуть не оборвала мужскую линию родословной Волковых. Напрягся. Начал различать слова, складывающиеся в незамысловатые предложения.
