Сквозь немытое окно отлично просматривались толпы настырных почитателей, но сейчас даже не они являлись главной проблемой.
Мама ответила не сразу, заставив слушать гудок за гудком.
– Алло? – тон её сходу не предвещал ничего хорошего, намекая, что она занята важными хозяйственными делами и раздражена уже от самого факта вторжения в её жизнь. – Алло?
– Привет, – слово «мама» я проглотила, – Как ты?
– Нормально, – более, чем сухо, – а ты что-то хотела? А то я собралась в магазин выходить…
– Нет. Извини, я тебе по ошибке набрала, глупо было тут же давать отбой.
– А, ну хорошо. Пока тогда, – она повесила трубку. Да уж, не разгуляешься, возвращаться в условно родительский дом не хотелось, даже если отец будет не против.
Зато нашла кучу пропущенных от Серых. Стыдно, он же волнуется, чем закончился мой побег, а я тут личной жизнью увлеклась, точнее, её отсутствием. Ответил мгновенно, явно ждал звонка.
– Ты где? Цела?
– Дома. Всё в порядке, только у подъезда все эти ненормальные и ещё ТВ.
– Я знаю, сам тут. Обложили конкретно.
– А как ты смотришь, если я у тебя поживу? Временно, конечно.
Ему потребовалось секунд пять напряжённого молчания, чтобы согласиться. Лишних вопросов не задавал, а просто договорились, что встретимся с той стороны здания, где палисадник без цветов, но с чахлой сиренью. Туда выходят окна половины квартир нашего подъезда. Придётся воспользоваться.
Услышала непонятный шум, эхом прокатившийся по этажам, и испугалась, что это Царёв додумался поискать меня здесь. Меньше всего мне бы хотелось новых драматических сцен, так что вскочила на ноги и побежала вниз, уже через пролёт со всего разбега уткнувшись в выскочившего из ниоткуда Никиту. Тот смущенно почесал лоб.
– Почему ты здесь?
– Да я подумал, что так проще всего будет найти вас. Взять, да подождать. Вот и сработало. Видели, что снаружи творится? Мрак.
– Это же ваших работа? – подозрительно, зачем это Никита настолько рвался поговорить, что не поленился подкараулить. Судя по растрёпанному виду, торчал он тут довольно давно.
– Культ Мокошь? Сомневаюсь.
– Дети, собирающие дары, как волхвы? И все тут же поверили? Какие вообще могут быть варианты?
– По телевизору так рассказали? По радио? А вы не забыли, кто у нас стоит за прессой?
– Прасковья? Ага. Только Серых сказал, что детишки всё-таки были. С мешками и всеми пирогами, уж не знаю, что они там болтали в действительности.
– Серых? И вы поверили её оборотню? Ничего не смущает? – в его словах сквозила такая ирония, что меня неожиданно проняло.
– Угу, – мотнула головой и опустила сумку на пол, – вообще-то поверила. Ну не тебе же верить, такому красивому.
– Как вы уже справедливо подметили ранее, я ваш брат.
– А он мой отец, на минуточку.
– Нормальные разборки между родственниками, – Никита улыбнулся так обаятельно, что мне вдруг стало жаль, что никому теперь нельзя доверять.
– Так зачем ты тут? Выкладывай уже.
– До меня кое-что дошло, когда я увидел ваш дом, а это, извините, просто триллер какой-то. Давно соседи разбежались?
– Откуда мне знать, я же не помню. Обрывки всплывают, но всё равно каша на выходе. Несъедобная.
– Я понял, понял, – Никита покивал, – Неважно. Причина всех бед не в Алёнке, а в вас, только не обижайтесь. Вам нужна помощь, чтобы избавиться от духов. Сами не сможете. Может быть, это и есть дух Мокошь, но когда он или она окончательно завладеет вами, то плохо будет уже всем нам.
Никита говорил так складно, так заманчиво, что интуиция уже не шептала, а вопила что есть мочи – беги!
Вкрадчиво уточнила, не предлагается ли случайно подробный и безопасный план действий, и Никита удивлённо моргнул, всё-таки сообразив, на что я намекаю. На мгновение по-детски надулся, и во великовозрастном детине ярко проступил неуверенный мальчишка-сирота, но Никита справился с эмоциями.
– Федора, вы только скажите, и я исчезну, не буду доставать. Как лучше же хотел.
– Погоди драму лепить, дай сообразить, – на цыпочках подошла к мутному оконцу и проверила обстановку снаружи, – а план-то взаправду сочинил?
Отсюда всё даже хуже, чем смотрелось из квартиры – у подъезда яблоку негде упасть, так набились.
– Ну да, есть идеи. Найти бы хоть какие-то остатки культа Мокошь, не могли же волхвы полностью испариться, не оставив потомкам своих секретов. Эта публика любит обстоятельность, наверняка ученики у них были, а там дед отцу, отец внуку, ну и понеслась традиция. Не любой фарш можно провернуть назад, но вселение духа вроде бы из обратимого. Запросто среди всех нынешних людей могут быть носители тайного знания, причём понятия не имеющие, чем владеют.
– Ага. А если они не в курсе, то чем это нам поможет?
– На месте древних я бы придумал присказки, которые каждый взрослый начинает гарантированно выдавать своим детям, повторяя услышанное в своё время от родителей. Человек может напрочь забыть эти нюансы, но стоит ему родить ребёнка, и тут же рефлекторно лезут подсказки из подсознания, как и что напевать или нашёптывать младенцам. Работает безотказно при смене поколений.
– Ты же детдомовский? Откуда так хорошо знаешь про малышовые дела? – по его лицу пробежала судорога, и мне стало неудобно за дикую бестактность и за своё возмутительно счастливое удочерение. – Прости, я не подумала…
– Ничего страшного, скептицизм понятен. Я интересовался этой темой, можно сказать, серьёзно изучал. Теперь крупный теоретик человеческой психологии, – он горько усмехнулся. – Однажды нам в детдом привезли профессора-мозгоправа, ну и я вытянул его дар. Дедуля был мертвяк из-за другого, он страсть как любил в шашки играть, так что мне досталось всё, кроме шашек. После того случая ребята всегда оставляли мне психологов, знали, кому что нравится.
– Ход мыслей ясен. Может, ты и прав, Никита. Попробую проверить на практике.
Подхватила вещи и нажала на кнопку, разблокирующую вход в подъезд. От писка домофона с той стороны заволновались, а Никита отшатнулся в тёмный закуток.
На меня дружно нацелились микрофоны и камеры, так что я была вынуждена вжаться в стену и прикрыться поднятыми руками, но никто из первых рядов не решился не то, что трогать, а даже задавать вопросы. В их глазах застыл первобытный страх, замешанный на любопытстве. Они ждали чуда.
Высокого мужчину с бритой головой, покрытой странными знаками, заметила, как только опустила руки, столь эффектно он рассекал толпу, как огромный ледокол среди послушных льдин. Вот это силища! Великан. Взгляд его скользнул по мне, по-хозяйски обшаривая, и мужчина сделал знак – иди за мной.
Журналисты вспомнили, в чём их работа, и разом разорвали тишину, перекрикивая друг друга. За ними напирали совсем уж неуютные личности, и я с отчаянием обернулась назад, на железную дверь подъезда, но теперь уже поздно.
