Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
приятеля, хотя он и не был мудрец.
– Средство хочу, – объявил хан, – чтобы камень золотом становился.
Подумали беки и мудрецы:
– Помешался хан; если бы можно было так сделать, давно бы люди сделали.
Однако сказали:
– Воля падишаха священна. Дай срок.
Через неделю попросили:
– Если можешь, подожди.
А через две, когда открыли рот, чтобы просить нового срока, хан их прогнал.
Умный был хан.
– Пойду сам поискать в народе мудреца, – решил он.
Беки отговаривали:
– Не следует хану ходить в народ. Мало ли что может случиться. Может услыхать хан такое, чего не должно слышать благородное ухо.
– Все же пойду.
Оделся дервишем и пошел.
Правду сказали беки. Много обидного услышал Гирей и о себе, и о беках, пока бродил по солгатским базарам и кофейням. Говорили и о последней его затее:
– Помешался хан, из камня золото захотел сделать.
А иные добавляли:
– Позвал бы нашего Кямил-джинджи, может быть, что и вышло.
– А где живет Кямил-джинджи?
И хан пошел к колдуну; рассказал ему, чего хочет.
Долго молчал джинджи.
– Ну, что же?
– Трудно будет… Если все сделаешь, как скажу, может, что и выйдет.
– Сделаю.
И хан поклялся великой клятвой:
– Да ослабеют все три печени, если не сделаю так.
И повторил:
– Учь талак бош олсун.
Тогда сели в арбу и поехали. Восемь дней ехали. На девятый подъехали к Керченской горе.
– Теперь пойдем.
Шли в гору, пока не стала расти тень. А когда остановились, джинджи начал читать заклинание.
На девятом слове открылся камень и покатился в глубину, а за ним две змеи, шипя, ушли в подземный ход. Светилась чешуя змей лунным светом, и увидел хан по стенам подземелья нагих людей, пляшущих козлиный танец.
– Теперь уже близко. Повторяй за мной: Хел-хала-хал.
И как только хан повторил эти слова, упали впереди железные ворота, и хан вошел в другой мир.
Раздвинулись стены подземелья, бриллиантами заискрились серебряные потолки.
Стоял хан на груде червонцев, и целые тучи их неслись мимо него.
Поднялся из земли золотой камень; кругом зажглись рубиновые огни, и среди них хан увидел девушку, которая лежала на листе лотоса.
Завыла черная собака, вздрогнул джинджи.
– Не смотри на нее.
Но хан смотрел, зачарованный. Потускнели для него бриллианты, грубой медью казалось золото, ничтожными все сокровища мира.
Не слышал Гирей ее голоса, но все в душе у него пело, пело песнь нежную, как аромат цветущего винограда.
– Скорей возьми у ног ее ветку, – бросился к нему джинджи, – и все богатства мира в твоих руках.
Поднялась с ложа царевна.
– Арслан-Гирей не омрачит своей памяти, похитив у девушки ее чары. Он был храбр, чтобы прийти, и, придя, полюбил меня. И он останется со мной.
Потянулись уста царевны навстречу хану, заколебался воздух. Полетели золотые искры, вынесли джинджи из недр Керченской горы и перебросили его на солгатский базар.
Окружили его люди.
– Слышал? Пропал наш хан, – говорили ему. – Жаль Арслан-Гирея.
Но джинджи тихо покачал головой:
– Не жалейте Гирея – он нашел больше, чем искал.
Пояснения
Династия Гиреев утвердилась в первой половине XV века, по выделении Крымского юрта в особое ханство. Арслан-Гирей (Арслан – «лев») правил ханством всего около двух лет (ок. 1744 г.). Рукопись мурзы Мурата Аргинского говорит о нем: «Зная, что кто лишит жизни одного человека, все равно как бы лишил ее всех, воздерживался, насколько мог, уничтожать тварь Божью». В Бахчисарае, на ханском кладбище имеется памятник со следующей надписью: «Он (Бог) всегда жив и вечен. Мудрый Асаф, он был в делах военных лихой наездник, на поле брани геройством превосходил весь род Чингисов. Сам Марс жаждал острия меча его, упитанного кровью. Возможно ли сравнить мужество его с храбростью Неримана? Грозный вид его убивал современных ему тигров раньше, чем он величественно, как лев, вступал на поле брани. Но, покорствуя священному гласу – вернись, он скончался. Пусть мир облечется в траур и раздерет ворот своего кафтана. Поэт Хифзи прекрасным, алмазным полустишьем изобразил его хронограмму: Рай – воздаяние Арслан-Гирей хану» († 1767 г.).
Джинджи – духовидец, волшебник. «Учъ толак бош олсун», т. е. «да оскудеют все три моих печени», в смысле «да лишусь возможности жен и детей». Сказать вслух это великое заклятие у крымских татар – достаточный повод для развода. Недавно в Отузах был такой случай. Дядя одного татарина заехал к племяннику и не застал дома его жены. Она была у своей матери, с которой дядя был в ссоре. Племянник сказал, что пошлет за женой. Дядя улыбнулся и выразил сомнение, чтобы она приехала, так как мать едва ли отпустит, узнав, что в гостях дядя. Так и случилось. Молодая женщина не вернулась домой даже тогда, когда того потребовал от нее лично муж. И вот, вскипев, молодой человек произнес громко приведенное заклятие. Молодая женщина сочла себя обесчещенной и потребовала немедленного развода. Когда затем, через несколько времени, молодые люди, любившие друг друга, одумались, они решили опять пожениться. Но для этого потребовалось совершить весьма сложную процедуру, а именно: женщина должна была выйти на одну ночь замуж за договоренного для того какого-то бедняка и затем, получив развод путем произнесения того же заклятия, выйти замуж за первого мужа.
Легенда о гибели Гирея связана с теми сведениями о катакомбных богатствах Керчи, которые, несомненно, давно были известны населению Крыма.
Мюск-джами
Старокрымская легенда
Когда пройдет дождь, старокрымские татары идут к развалинам Мюск-джами, чтобы вдохнуть аромат мускуса и потолковать о прошлом. Вспомнить Юсуфа, который построил мечеть.
Когда жил Юсуф? Кто знает когда. Может быть, еще когда Эски-Крым назывался Солгатом.
Тогда по городу всюду били фонтаны, по улицам двигались длинные караваны, и сто гостиниц открывали ворота проезжим.
Тогда богатые важно ходили по базару, а бедные низко им кланялись и с благодарностью ловили брошенную монету.
– Алла-разы-олсун, ага.
Но был один, который не наклонялся поднять брошенного и гордо держал голову, хотя и был носильщиком тяжестей.
Мозоли на руках не грязнят души.
Да будет благословенно имя Аллаха!
Носильщик Юсуф не боялся говорить правду, богатым и бедным – все равно.
Ибо время – решето, через него пройдет и бедность, и богатство.
– Богатые, – говорил Юсуф, – у вас дворцы и золото, товары и стада, но совесть украл кто-то. Нет сердца для бедных; разрушается мечеть, скоро рухнет свод. Отдайте часть.
– Пэк-эй, так, так, – думали про себя бедняки, но богатые сердились.
– Ты кто, чтобы учить? Посмотрели бы, если бы был богат.
Покатилась слеза из глаз Юсуфа, и взглянул он на небо. Плыл по небу Божий
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
