Книга Пробуждение - Андрей Лег

После этих слов девушка перед ним махнула рукой и выхватила из воздуха бутылку, на которой он успел прочитать надпись Jäger. Причём, когда она одним движением сняла крышку и подняв бутылку над головой, начала заливать алкоголь в себя, он увидел, что жидкость была насыщено алого.

— Ты что ли только кровь хлещешь? — смотря на это спросил Филип.

— Почему это? — в ответ спросила, раскрасневшаяся и улыбающаяся Фея: — Алкоголь лучшее изобретение миров! А поняла! Ты увидел, что он красный и поддался стереотипу. Вообще те стоит знать, что каждый из богов по-своему проводить время здесь. Кто-то гоняется за силой, некоторые пытаются играться в длинные интриги на сотни лет, а я вот пытаюсь получать удовольствие от человеческих изобретений.

Взгляд её стал печальный печальный: — У меня был таааакой особняк. — фея показал в сторону Ивы, при этом чуть было не разлила то ли созданное, то ли призванное вино.

А Филип окинув взглядом дерево и поляну без каких-либо признаков строений или их руин, решил уточнить: — Разрушилось под тяжестью времени?

Лицо девушки скривилось, а крылья легли на землю приняв свой истинный размер: — Схлопнулось измерение, в котором он существовал вместе с потерей мной силы. Когда опал последний лепесток с этого дерева, я даже поддерживать свою человеческую форму не могла! Ты даже представить не можешь, каково это жить будучи разумным существом оставаясь цветком! — и бросила бутылку на землю, то ли желая разбить, то ли просто не желая больше пить.

— Знаешь… — подбирая брошенную бутылку, решился уточнить парень: — Меня учили такое не спрашивать… Но тебе сколько лет? Непохожа ты на древнее существо.

— КОНЕЧНО! — возмутившись нависла над ним фея: — в отличие от этих старпёров я по-настоящему молода! И красива! И мне всего пятьсот лет. — она попыталась встать в соблазнительную позу, но в воздухе это было совсем не просто.

— Видел бы ты морду некоторых. Представь огромного крота! Они и так не красавцы, а с увеличением масштаба — это становиться ещё страшнее. Хотела бы я себя правда питомца Манула!

И так далее и так далее. Удивительно, но как оказалось цветочные феи не очень устойчивы к алкоголю.

— Всего пятьсот? — подумал Филип: — Разве такие существа не должны быть в раз десять старше?

*****

Реальность

Завтрак на фоне усиливающейся финансовой бедности, стал ещё скуднее и только таланты Ивана как повара, позволяли Стефану наслаждаться предложенной едой. К сожалению, всё впечатление от завтрака портили бумаги, которые положил ему на стол слуга и небольшая записка от «чужака». Записки, что в ехидной манере задавала ему вопрос, а на кого работает его служанка. На их семью или всё-таки на свой карман? Больше всего молодого Лииса раздражал тот факт, что и Иван продолжал поддерживать ересь неизвестного и пытаясь показать на несоответствие цифр и…

Но подросток был непреклонен. Ядвига сильно рисковала продолжая работать на их семью. И в финансовом в любой момент он мог просто прекратить ей платить, так и физическом ведь теперь те, кто нацелились на него легко в качестве аргументации своего мнения просто напасть на молодую девушку. Единственно на что он согласился, это поговорить с полячкой об отчётах.

Пока правда Стефан думал не самом разговоре, а о том, как будет объяснять девушке по какому праву сломал дверь в её комнату и без спроса залез в личные вещи. Ведь не расскажешь ей о чужой душе, что засела в нём как паразит и управляет им переодически. Это ведь может шокировать девушку, и она ещё чего доброго сбежит и кто тогда будет вести их хозяйство?

Такие мысли продолжали бродить у мальчика в голове, совершенно не фокусируясь на темах, на которых должны были. И поэтому, когда с криком: — Господин! — в комнату ворвалась Ядвига, он оказался шокирован. А она будто, и не провёдшая последний день в не дома, подбежала к столу и положила перед ним газету.

Она была открыта на одной из последних страниц, на которой красным карандашом был обведён абзац. Присмотревшись Стефан прочитал, что требуется учитель этикета и это предложение не вызвало в нём привычного отторжения. Со смерти отца ему приходилось несколько раз подрабатывать писарем в местной ратуше, но это вызвало в его аристократической душе лишь раздражение, ибо дело не благородное. Так по крайне мере говорил отец.

Истинный аристократ должен править, сражаться или блистать при дворе. Обычная перепись старых документов вызывала в нём лишь раздражение и приводило к поломке ручек и испорченным листам. А простолюдины ещё ко всему прочему пытались смотреть на него сверху вниз, будто стали ему ровней.

Эти воспоминания заставили кулак сжаться, и снова посмотреть в зелёные глаза Ядвиги, которые светились искренним счастьем. Ведь она смогла помочь господину, найти дело ему подстать. И вспышка стыда ещё сильнее он даже едва не отвёл взгляд, но смог заставить себя произнести: — Ядвига нам надо поговорить. Присядь, пожалуйста.

Но даже когда девушка села, он ещё почти минуту пытался собраться с мыслями. И начал разговор со слов: — Хорошо выглядишь…

Это было совсем не в тему, и он почувствовал будто с укоризной на него смотрит не только Иван, но и чужак, находящийся сейчас на Изнанке.

Девушка перед ним при этих словах, приложили ладони к щеками и робко произнесла: — Господин… я…

— Кхм, — кашлем прервал её Стефан, также немного покраснев: — Ядвига, вчера по моему настоянию, мы вскрыли дверь в твою комнату.

— Зачем? — наклонив голову, спросила голову Ядвига.

— Понимаешь, я усомнился в том количестве средств, что ты тратишь, и мы… вот. — он подвинул к ней стопку бумаг с отметками.

Аккуратно взяв верхний листок, девушка пробежалась по тексту. Но чем дольше он смотрел на неё, тем меньше подозрений оставалось у мальчика. Девушка не выглядела напуганной лишь возмущённой. И это возмущение она выплеснула на него уже спустя десяток минут.

— Господин! — гневно воскликнула она: — Это пасквиль набор не связных расчётов, призванных якобы обличить мои преступления, построены на основе безумных идей и бредовых совпадений, а также финансовой неграмотности некоторых личностей. Иван! — полячка повернулась к Ивану и ткнула в его сторону пальцем: — Господин принимает ведь твою вину на себя! Я всегда тебе не нравилась! — на её глазах выступили слёзы: — И теперь ты готов обвинить меня в воровстве! Отлично я прямо сейчас покину дом, если господин больше не может мне верить!

И действительно поднялась,