– Я растеряна. Не знала, что с мужчиной, с мужем можно разговаривать по душам.
– Ты можешь говорить со мной, о чём угодно. Не обещаю, что пойму, но выслушаю точно.
– Я смущена, – продолжила я. – Тело меня подводит. Мне чудно и радостно, но при этом стыдно…
– А как в твоей стране относились к физической любви?
– Просто, – отозвалась я. – Я была маленькая, чтобы участвовать во взрослых разговорах, но не единожды видела родителей целующимися. Это не считалось грехом, как и любое другое проявление нежности в семье.
Он улыбнулся – впервые так тепло и довольно.
– Хорошо, потому что когда мы с Ульфом не на охоте и не защищаем границы земель клана, мы не прочь провести время в твоих объятьях.
Я облизнулась. Либо я сошла с ума, либо он околдовал меня своей искренностью. Меня уже не так страшило происходящее и предстоящее, и появилась незнакомая жажда, медленно перетекавшая в голод. В животе некстати заурчало, и мужчина хмыкнул.
– Иди к столу, мне нужно почистить доспех.
– Я могла бы…
– Нет. Ты больше суток нормально не ела. Я отлично справлюсь сам.
Я вздохнула, и, оставив его, принялась умываться. Потом переоделась в своё лучшее, помимо зеленого, платье – тёмно-синее, украшенное вышивкой по вырезу горловины, – и долго вычёсывала из волос мусор. Восстановить былую красоту прядей можно было, только вымывшись, но я решила ждать мужа, сколько придётся. Села за стол, взяла большой кусок жареной птицы и покосилась на Йана: сосредоточен, на меня – ноль внимания. Я пожала плечами и принялась ужинать. Я знала, что должна восстановить силы для дальнейшего путешествия. За птицей последовала каша, потом похлебка, затем пирог, фрукты и, наконец, сладкий напиток из ягод.
– Вот это я понимаю: аппетит! – сказал Йан. Он как раз отложил доспех и стягивал плотные кожаные штаны: – Нужно бы и их почистить, но я, глядя на тебя, тоже проголодался.
– Спасибо, – наконец сказал он, вытер салфеткой губы и поцеловал мою руку. – Теперь нужно помыться – и можно идти в постель.
– А мы вдвоём в лохани поместимся?
– Сейчас выясним.
По первому его зову прибежала служанка, и тотчас покраснела, увидев господина в нижних штанах. Йан был превосходно сложен, но я видела, что он не придаёт этому значения. Для него, похоже, было вполне естественным встречать женщину полуголым…
– Будьте так добры, принесите горячей воды, – невозмутимо сказал мужчина. – Мы бы желали искупаться.
Я опустила глаза, но потом нашла в себе смелость улыбнуться девушке:
– Если вас не затруднит, принесите еще пару больших полотенец.
– Конечно, госпожа, господин… Сейчас всё сделаем.
Через несколько минут ванна была полна, и купальня заполнилась паром. Я стояла возле котомки, перебирая снадобья, а Йан, уже голый и как всегда внимательный, наблюдал за мной из воды.
– Пойдем, – позвал он. – Я тебя хорошенько вымою.
Там было не слишком много места, и я знала, что нам придется постоянно друг друга касаться. Подошла, положила на табурет поблизости все свои снадобья, и принялась раздеваться. Вода остывает быстро, а мне предстояло вымыть голову.
Йан смотрел, как я скидываю башмаки, распускаю волосы и ослабляю шнуровку, а затем медленно стягиваю платье. Я тихо приблизилась, и мужчина протянул руку, помогая забраться.
– Как горячо! – шёпотом воскликнула я. – Ох, у меня прямо дыхание перехватило!
Я села напротив него и согнула ноги в коленях.
– Хочу поблагодарить тебя за то, что спас меня.
– Я старался заранее спланировать возможные варианты разбойничьих нападений, – сказал он. – И должен был предупредить тебя насчет нечисти. Но понимаю, что не закричать было сложно.
Мужчина нахмурится.
– Не утащили бы. Неужели ты думаешь, я бы позволил?
– Нет, – поспешно сказала я, слыша в его голосе недовольство. – Но я испугалась. Женщиной быть сложнее, чем парнем.
– Я удивляюсь, как вообще тебе удавалось изображать юношу? – он пронзил меня пристальным взглядом, особо задержавшись на виднеющихся в воде округлостях.
– Я брала широкий кусок плотной материи и туго обвязывала себя, научилась хромать и почти не говорила. А когда умер дедушка, похоронила его в лесу возле города, и стала думать, как дальше зарабатывать на жизнь. – Я сглотнула, не в силах рассказать, что эта потеря стала для меня тяжелейшим потрясением. – Накопленных денег надолго не хватило, а, сунься я в слуги, обман бы вскоре раскрыли. Я услышала про Город Невест и поняла, что это мой шанс выжить. Потом долго шила платье и отращивала волосы около полугода, чтобы не выглядеть страшилищем. Когда коса достала до пояса, я, тщательно подготовившись, купила место в телеге торговца пряностями…
– Подожди, как это до пояса? За полгода?
– Все леты благословлены быстрорастущими волосами, – улыбнулась я. – У моей мамы они были до самых пят, к тому же волнистые, а у сестер – русые и курчавые, как у отца... – Я опустила глаза, улыбка сошла с губ. – Разве не горечь судьбы? – благословенный народ теперь проклят.
Йан тихо вздохнул и тронул моё колено.
– Возможно, на тебе нет никакой метки, Нуала. До сих пор последствий не было, не считая того, что ты влачила жалкое существование. А теперь тебя защищает мой род, и ты часть клана, так что не бойся.
– Спасибо тебе, Йан. За то, что ты такой… – я осеклась, не зная, какие именно слова будут правильны. И робко продолжила, смущаясь его взгляда: – За твою заботу, за доброту…
– Ты меня пока плохо знаешь, Нуала, – нахмурился он. – Но, надеюсь, что мы друг друга не разочаруем. А теперь иди сюда, я хочу чувствовать твой запах.
Я неуклюже подвинулась к нему, но остановилась, когда Йан развёл ноги.
– Ко мне на грудь. Просто прижмись. Вот так, – он потянул меня за плечи, и я вздрогнула, когда ощутила всё его напряжённое, твёрдое тело. Особенно меня беспокоила та преграда, что образовалась между нами внизу, но лежать всё равно было приятно.
– От тебя пахнет душицей, ежевикой и чем-то пуховым, – сказал мужчина, щекотно касаясь носом моей шеи. Удивительно, что мне было возле него так спокойно.
– А от тебя влажной древесиной, мхом и… творогом.
Мы рассмеялись одновременно, и Йан принялся медленно водить ладонями по моей спине.
– В городе тебя приняли, и наверняка сразу отправили к магу, так?
– Верно. Я не стала ждать, пока он подтвердит наличие тёмной метки, и сама рассказала, что ношу родовое проклятие. Ведаю, они тотчас поняли, что я лета, но город хорошо охранялся, и спустя столько лет никто уже и не думал, что одна из немногих уцелевших представляет опасность. Меня считали чем-то вроде забавы, игрушки особенной, что нарочно держат за стенами, дабы внимание привлекала… – Я тихо вздохнула, снова почувствовав собственную ломкость и темноту. – Прежде-то с уважением бы отнеслись. Прежде наши девушки считались завидными невестами.
