всегда говорили не размыкая губ.
— Это не совсем сон. — пояснил Юрий, гладя бледную щеку. Рука цеплялась за красные ягоды и белые жемчужины, многими рядами оплетающие шею и лоб Вали. Кроме бесконечных красных и белых бусин, стекающих с тела подобно ритуальному одеянию древних жриц — на ней не было ничего.
Небо стягивалось воронкой над их головами. Хоботок новорожденного смерча готовился сойти на землю.
— Мне страшно, — Валя прижалась к Юрию. Красные ягоды между ними начали лопаться, высвобождая бордовый пахучий сок. Пихта и полынь. Смола и рябина.
Юрий лишь хотел заглянуть в ее сны. Насладиться ею.
Он не рассчитывал войти в безвременье. Откуда ему было знать, что наследница Геллы уже сюда вхожа.
Пальцы Юрия прошли сквозь воздух. Вали в его руках больше не было.
Смерч не достиг земли. Он опустился на ладонь женщины, очень похожей на Валю. Только более взрослой, статной. С изрезанным суровыми морщинами лицом.
— Гелла, — Юрий попытался выйти из безвременья. Вернуться в дом. В комнату. Куда угодно.
Но старуха не отпускала.
— Это самый великий дар на свете, волчонок. И я жалую его тебе.
Юрий услышал перестук своего сердца. Частые удары слились в монотонный гул. А потом Истина превысила его возможности, и он пал.
А Гелла спустила с ладони смерч, и вихрь затянул Юрия. Охлестывая лицо, задувая в глаза, забираясь под кожу. Потом вколотил в землю.
Точнее в пол.
Юрий упал с грохотом и разбудил Валю. Она резко подскочила на кровати. Их руки разомкнулись. Но еще хранили тепло друг друга.
Валя с недоумением переводила сонный взгляд с лежащего на полу Юрия на свое запястье, все в подсохших каплях темно-зеленого пахучего воска. Его рука пестрела такими же потеками.
Мерно тикали напольные часы. Первые лучи рассвета золотили комнату. Все остальные в доме по-прежнему спали.
Глава 10. Привет из нижнего мира
В тесной раздевалке перед секционной светло-голубой кафель стен был идеально вычищен. Полы вымыты с хлоркой. Но запах тел, лежащих в дальнем конце коридора на каталках, все равно разрывал Вале легкие.
Все студенты из группы уже облачились в форму и вышли. Валя и Ольга оставались последними.
Валя уже третий раз пыталась завязать одноразовый халат поверх своего хирургического костюма. Пальцы слушались плохо. Воск с кожи рук она отмыла еще утром. А вот красные отметины ожогов, повторяющие форму воскового узора, остались.
— Да чего ты? — Ольга взялась за завязки Валиного костюма и ловко зафиксировала. — Что случилось, можешь нормально сказать? Я при Андрюхе приставать не стала, но… Почему когда мы проснулись, Юрик с пёселем уже свалили? Вы что с ним?..
— Нет, — шепнула Валя, — не было ничего. Даже не целовались. Просто…
— Ладно, потом расскажешь. Вон чешет наш экспЭрт. Сейчас пойдем на вскрытие, — Ольга кивнула на забранное двойным стеклом, наглухо закрытое окно раздевалки.
Действительно, по мощеной дорожке к зданию приближался Юрий. Как ни в чем не бывало. Он был все в том же светло-голубом костюме. Но без халата.
Валя сделала глубокий вдох и тут же пожалела об этом. Подступила легкая тошнота.
Стук ампутационного ножа о металлический бортик секционного стола ничем в Вале не отзывался. Как и вывернутый галстуком через разрез на шее язык пожилого мужчины. Как и его подсыхающие приоткрытые глаза. И даже блестящая розовая изнанка скальпа. Или неестественные острые кукольные черты. Как будто это шутка. Как будто они нарисованные.
С прабабушкой Геллой все было не так. Когда её отпевали — она казалась спящей. Отца хоронили в закрытом гробу. Там после аварии было особо нечего собирать. Так что труп в учебной секционной был для Вали первым.
Запах достиг той степени густоты, что воздух вокруг начал вибрировать. И Валя утратила его как запах со своего внутреннего радара. Как бывает с очень громкими звуками или сильной болью. Теряешь понимание, это очень громко или вовсе никакого звука нет. Это запредельно больно, или внутри тебя вакуум.
Валя выпрямилась и перестала подпирать кафельную стену. Даже сделала шаг к столу, поравнялась с другими студентами.
Юрий бросил на нее быстрый взгляд и тут же вернулся к работе. Преподаватель перемежал пояснения с вопросами. Валя не ответила уже на два.
Ее отвлекала вибрация воздуха, пришедшая на смену запахам. Она сгущалась и скручивалась пока не сжалась в звуковую волну.
“Золотая”, — выдохнула Вале в лицо волна. Этот звук напоминал шепот. Пожилого человека. Шелестящий, бестелесный.
Он исходил из недр распахнутого на столе тела. Труп. Говорил.
Что-то изменилось в Валином лице. Юрий с тревогой посмотрел на нее. Опустил окровавленный ампутационный нож.
“Золотая. Пасека. Октябрьский бульвар. Тринадцать. Золотая. Под крышей. Возьми. Гелла велела…”
Все остальные звуки ушли из мира.
Юрий беззвучно бросал нож на металлический стол. Беззвучно сдергивал перчатки вместе с нарукавниками. Алые с белым. Валин брат, Андрей, беззвучно попятился и беззвучно опрокинул на кафельный пол разложенный на столике позади себя набор инструментов.
“Золотая. Пасека. Золотая. Гелла”
Темнота сначала откусила кусочки мира по бокам. Потом сверху и снизу. Потом осталась светлая точка.
Руки Юрия подхватили Валю за секунду до…
Она стояла у подножия Каменного Ангела. Вся в раздавленных красных ягодах. В белых речных жемчужинах. Рваные алые с белым нити ниспадали до самой земли.
Под серым небом звучали голоса.
“Золотая”.
— Я слышу, — Валя не размыкала губ.
Женщина с почти таким же лицом как у нее улыбалась. Валя не помнила прабабушку Геллу такой молодой.
Хлесткая пощечина. Терпкий запах.
Юра в голубом костюме. Бледный испуганный брат. Ольга водит ваткой перед Валиным лицом.
Нашатырь.
— Ну слава богу, — губы Ольги шевелятся. Валя узнает слова. Но звук не слышит.
— Я не слышу вас, — говорит Валя. Открывает рот, но не слышит и собственный голос.
Юрий отрывает ее от земли и куда-то уносит.
На улице накрапывает дождь. И небо почти такое же серое как было там. Где-то над поселком сверкает тугая туча. Валя слышит. Гром.
Звуки рывком возвращаются. Шумное дыхание Юрия. Взволнованный гомон одногруппников.
— Ну как всегда, какая-нибудь девчонка обязательно валится, — это у входа курит на скамейке, с видом скучающего знатока, санитар морга.
— Все, уже слышу, — Валя переводит дыхание.
Напряженное лицо Юрия немного расслабляется. Потом он пристально смотрит на Валю. И становится еще напряженнее чем был.
— Черт. Так быстро, — слова вырываются у Юрия сквозь сжатые зубы.
Валя его не понимает.
Он берет себя в руки и замолкает. Но Валя слышит последнее слово, так и погибшее в его сжатых зубах. Красивых. Со слишком длинными клыками. Подпороговое слово.
