Книга Вилора - Елена Шмидт

всего сущего, чтобы эта женщина жила. Бинт окрашивался розовым, вода во фляге кончалась, а улучшения не было, но хотя бы то, что она едва слышно дышала, мирило его с действительностью. Вскоре он вылил последнюю воду и, положив девушку на землю, пошёл быстрым шагом к озеру. Предстояла ещё одна схватка с неведомыми силами, но он должен был это всё пройти, иного пути просто не было. На этот раз всё было намного хуже, чем в первый раз, он всплыл и еле добрался до берега, чуть ли не ползком направился всё к такой же неподвижной фигурке. Понимая, что третий раз он не выплывет, осторожно влил ей в рот воды, обнял, притягивая к себе, и отключился рядом с ней.

Таисия думала, что она умерла, но не было больше светлого мира и благообразного старца, ведущего странные беседы, мир поглотила темнота. Она слышала где-то далеко голос Бёрна, он звал её и что-то говорил. Но сил смотреть не было. Казалось, веки неприподъёмные и не было никакого желания открывать глаза. А потом, он назвал её любимой, и она собрала все силы, чтобы посмотреть, он ли это, и, увидев такое дорогое лицо, опять провалилась во тьму. Он что-то лил ей в рот, и она это видела, не могла объяснить, как, она смотрела на себя словно со стороны. Какая-то красная огненная субстанция вливалась в неё и расползалась крохотными ручейками по всему телу, заставляя уставшее бороться за жизнь сердце биться. Он наливал глоток за глотком, а она со стороны наблюдала, как это горячее нечто всё быстрее изгоняет из тела черноту. Её мир теперь стал однотонно-серым, и словно стало легче дышать, не было уже той тяжёлой плиты, что давила на грудь. Снова полилась огненная лава, согревая тело и изгоняя боль, а потом её укутало мягкое и родное тепло, и она провалилась в самый настоящий сон, каким спят выздоравливающие люди.

Таисия просыпалась, выплывая, наконец, из того мрака, где она находилась последние сутки. Воспоминания лавиной пронеслись в голове, вызывая неприятную дрожь по телу. Она уже собиралась встать и вдруг застыла, осознав, что спит прижатая к крепкому боку Бёрна. Она затихла, словно заяц, боясь пошевелиться, и выдёргивая из памяти момент, где её назвали любимой. Таисия лежала, боясь дышать, чтобы не спугнуть его сон, и, страшась, что он может отказаться от своих слов, сославшись на её бредoвое состояние. Она с наступлением реальности и сама уже сомневалась, а не привиделось ли это всё её разгорячённому мозгу. Бёрн пошевелился, прижимая девушку рукой еще крепче к себе, словно боялся отпустить, на уровне подсознания держа её рядом и защищая. Таисия улыбнулась, пошевелила рукой и осторожно пальчиком прочертила полоску по его груди. Он ңахмурился, суровая складка прочертила лоб, и девушка, увлекаясь, осторожно дотронулось до его щеки.

— Любимый, — прошептала, осторожно перекатывая это слово во рту, и поёжилась от радости, что пробегала волнами по всему телу, — как же я счастлива, любимый, — повторила опять, вздохнула и доверчиво прижалась лбом к его плечу. — Как бы я хотела всегда быть рядом с тобой. Не бросай меня, ладно, — тихонько попросила она, бормоча в теплое тело, зная, что он её не слышит. Она и не заметила, как снова провалилась в сон, не отрывая голову от его плеча.

Пpоснулась от того, что мужчина зашевелился, пытаясь вытянуть затёкшее тело.

— Тайка, — вдруг позвал он её хриплым ото сна голосом, и она больше не в силах сдерживать улыбку счастья, что наползала на её губы, разулыбалась от всей души, смотря на него счастливыми глазами, — ты как?

— Поцелуй меня, — прошeптала она ему, шальная от своей смелости, — а? Ну, всего разок.

Он усмехнулся своей коронной усмешкой, которая кривила его губы, потянулся и повернулся на бок, навис над ней, смотря в искрящиеся любовью глаза женщины, и ңачал медленно опускаться к ней, не сводя глаз с её губ. Таисия вздрогнула, а потом смело рванула к своей судьбе. «Пусть это будет один раз, — подумала она, — но он будeт мой». Больше не существовало условностей жизни, остался только изначальный мир, где царили мужчина и женщина.

Бёрн хотел остановиться: «Ну, честно, — подумал он, — поцелую её один раз и всё. Не надо портить ей жизнь, пусть остаётся всё как есть». Он смотрел в её лицо, ставшее за короткое время таким родным и близким, и старался запомнить его навсегда, каждую чёрточку: и вот эту маленькую родинку у левой брови, и небольшой шрамик на виске, и аккуратный прямой нос, и слегка пухлые губы, и ясные серые глаза. Это будет то, с чем он пойдёт по жизни дальше, с надеждой, что когда-нибудь судьба сжалиться и разрешит им встретиться еще раз. Но когда он коснулся её губ, весь его настрой закончить всё поцелуем, улетел к лярхам в бездну. Эта женщина просто сводила его с ума, с самого начала, и сил останавливаться у него не было, тем более, что в её глазах он увидел решимость идти до конца.

Как только губы мужчины прикоснулись к её губам, Таисия поплыла на волнах блаженства. Не было той ошеломившей её в первый раз огненной страсти, была всепоглощающая нежность. Он целовал её с такой трогательной лаской, словно боялся ей навредить. Εго губы легко касались её губ, изучая их по изгибу и каждую в отдельности, задержались по уголкам и вернулись, захватывая в плен. Язык осторожно скользнул вовнутрь, словно приглашая её к неведомому танцу. От нежности, расползавшейся по телу волнами, девушка млела, её руки скользили по скульптурному телу мужчины, то лаская спину, то зарываясь в волосы. Он спустился к её уху, и Таисия поёжилась от «мурашек», что толпами понеслись по спине и груди. Мужчина целовал её шею, опускаясь всё ниже, рука, изучающая каждый сантиметр её кожи, замерла, и через секунду нырнула под одежду. Таисия перестала дышать, впервые мужчина столь интимно касался её тела.

Он не спешил, давая ей привыкнуть к новым для неё ощущениям. Бёрн не мог объяснить почему, но он чувствовал её каким-то восьмым чувством на подсознательном уровне. Ощущал, когда она в первобытном испуге сжималась, и через секунды вновь доверчиво прижималась к нему.

Мгновение спустя Таисия расслабилась, и рука Бёрна, скользнув по телу от талии вверх, обхватила её грудь. Воздуха перестало хватать, опытные руки отправили её сознание гулять по волнам блаженства. Она не могла думать, она просто жила ощущениями. В какой момент до её полной груди добрались его губы, она не заметила, просто