Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 14
на молочной кухне, продавцом в магазине детских товаров и рабочим на фабрике детских игрушек. Немного поразмыслив и взвесив все «за» и «против», он сделал свой выбор в пользу ФАБРИКИ.
Работая в цехе по производству «пустышек», он действительно гармонично смотрелся со своей соской и кроме улыбок умиления ничего больше не вызывал.
Слух об обаятельном рабочем моментально долетел до ушей прозорливых специалистов отдела маркетинга, и те решили использовать его положительный образ в новой рекламной кампании фабрики. К всеобщему удивлению, после выхода рекламы, продажи фабрики заметно увеличились, и ради развития прибыльной тенденции предприятия, Аркадию Игнатьевичу было предложено оставить производство и всерьёз взяться за продвижение фабричной продукции.
Новая должность ещё больше увлекла Аркадия Игнатьевича, и он с головой погрузился в освоение рекламного манипулирования людьми.
Во время деловых встреч с потенциальными клиентами, появляясь на переговорах с торчащей во рту соской, он производил на них такое сильное впечатление, что они не глядя подписывали любые контракты, подмечая, что у них нет оснований не доверять человеку, пользующемуся собственной продукцией. И что если уж ВЗРОСЛЫЙ человек с таким удовольствием сосёт соску, то, что говорить о младенцах?
Совершив несколько очень крупных сделок, карьера Аркадия Игнатьевича стала расти, как на дрожжах, и через полгода он сначала возглавил отдел маркетинга, а ещё через год стал первым заместителем генерального директора фабрики.
Резкий взлёт по карьерной лестнице сопровождался соответствующим ростом его благосостояния, и вскоре Аркадий Игнатьевич почувствовал себя полноправным хозяином жизни. В свои тридцать три года он мог позволить себе ужинать в лучших ресторанах города, дорого и стильно одеваться, а заслуженный отпуск проводить в Турции или в Египте. Но это был лишь его первый симптом «сытости». По-настоящему он почувствовал себя «Князем», вылезшим из «грязи», только после сорока лет, когда возглавил филиал игрушечной фабрики в далёкой Африке. Благодаря дешёвой рабочей силе рентабельность производства была так высока, что в течение первых же пяти лет зарубежной трудовой деятельности он обзавёлся собственным трёхэтажным загородным домом с фонтанами и павлинами, дорогим люксовым автомобилем и пятью темнокожими наложницами.
Местной прислуге трудно было обращаться к своему хозяину по имени-отчеству, поэтому, они просто звали его «Султан Аркадий».
Из-за сухого и жаркого климата, Аркадий Игнатьевич ходил на работу в сшитом под заказ известным итальянским дизайнером белоснежном деловом костюме, в белоснежных солнцезащитных очках и огромной белоснежной шляпе с широкими полями. А вот своим наложницам он настоятельно рекомендовал ходить по дому в натуральных, чёрных, кожаных костюмах «Евы», которыми их наделила природа и в чём их мать родила.
Сам «Султан» расхаживал по дому в белом махровом халате и белых пушистых тапочках из песца. В бассейне плавал в белых плавках, в белой купальной шапочке и в белых ластах, а вот спал он совершенно голым. Единственным неснимаемым аксессуаром его одежды была соска. С ней он не расставался никогда. Этот амулет висел на его шее с рождения вместо крестика. На него он молился, гордился им, облизывал его и, причмокивая с любовью, сосал. Соска была ему и мамкой, и нянькой, другом и подругой, защитником и советчиком, в общем, БОЖЕСТВОМ.
После смены места жительства, карьерного статуса и внешнего вида, Аркадий Игнатьевич был вынужден заменить и висящую на шее старую потёртую амулетную верёвочку, портящую весь его новый имидж, на презентабельную цепочку из белого золота. Аркадий Игнатьевич был неравнодушен к белому цвету по двум причинам. Во-первых, белый цвет хорошо отражал от его тела обжигающее африканское солнце, а во-вторых, этот цвет напоминал ему далёкую заснеженную Родину. Кстати, тосковал он по ней в специальной комнате, оборудованной снегомашиной, перерабатываемой воду в снег. Интерьер этой немаленькой комнаты воплощал идею сказочного леса, посредине которого стояла самая настоящая русская печь. Именно в этой комнате Аркадий Игнатьевич и снимал с себя навалившуюся на него ностальгическую грусть. Он, словно Емеля, разваливался на этой тёплой печи и, посасывая из бутылочки холодненькую водочку под звучащую из динамиков негромкую запись гармошки, часами смотрел на медленно опускающиеся вокруг него крупные хлопья снега. Иногда его, разогретая водочкой, душа не успокаивалась и, желая петь, переносила раскачивающееся из стороны в сторону тело Аркадия Игнатьевича в летний сад. Точнее, это был не сад, а самая настоящая берёзовая роща, растущая в стеклянной оранжерее. Здесь он мог вдоволь пообниматься с берёзкой и послушать трель соловьёв.
Слава Богу, подобное состояние он испытывал крайне редко. Переехав на постоянное место жительства в чужую страну, Аркадий Игнатьевич сразу подстраховался от возможной болезненной «акклиматизации» и, окружив себя привычным уютом, не оставил никаких бытовых поводов для тоски. Весь свой дом он обустроил таким образом, чтобы основные места его «обитания» (спальня, кабинет, кухня, гостиная) внешне напоминали интерьер его прежней квартиры. Он даже перевёз из России свою любимую домашнюю утварь: старый кофейник, электрический самовар, шерстяной плед, шторы из спальни, стол с любимым кожаным креслом из кабинета, настенный персидский ковёр из гостиной, маленький круглый журнальный столик с мягкими подушками для игры в «бутылочку». Вся обстановка дома была максимально приближена к оригиналу, за исключением некоторых деталей: новая мебель была сделана не из ДВП, а из красного дерева; ложки с вилками были серебряными, а не мельхиоровыми; посуда была не стеклянная, а фарфоровая. Прежними остались лишь детские бутылочки его домашнего бара, только теперь они заполнялись исключительно пятизвёздочным коньяком, красными французскими винами и зелёным абсентом. Аркадий Игнатьевич считал свой дом маленьким русским островком в бескрайнем песчаном океане Африки, а себя игрушечным «Робинзоном Крузо», для которого на чужбине каждый день недели был ПЯТНИЦЕЙ.
Деньги и власть немного подпортили характер Аркадия Игнатьевича и из прежнего обаятельного, весёлого, щедрого и бескорыстного парня, заботливого сына, внимательного друга и страстного любовника, он превратился в равнодушного, скупого, грубого, похотливого, самолюбивого эгоиста. Он стал получать удовольствие не от ролевых игр, а от реального могущества. Ему нравилось командовать подчинёнными, наказывать их и поощрять. Увольнять лентяев и непокорных, а покорных тружеников — продвигать по служебной лестнице и одаривать денежными вознаграждениями.
Блеск роскоши, безграничная власть над людьми и финансовая пирамида, построенная совместно с местными олигархами, окончательно ослепили Аркадия Игнатьевича, и он всё чаще в зеркале стал замечать не простого директора фабрики детской продукции, а настоящего всемогущего и беспощадного СУЛТАНА.
Как и положено столь важным персонам, у Аркадия Игнатьевича было затратное в финансовом плане, но невероятно увлекательное хобби. Называл он его — «АФРИКАНСКОЕ ПОЛО». Раз в месяц в его «усадьбу» со всей округи съезжались знатные особы и, разделившись на две команды, оседлав верблюдов, принимались за
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 14
