они не спрашивают, как связаться с моими родными по поводу оплаты?
Чем больше я думала, тем больше не понимала. В конце концов, усталость от моей бессмысленной борьбы и ожидания вытеснила страх.
От рыданий и боли я вырубилась. Когда проснулась снова, пришла «Энола Гай». Она улыбнулась, пожелала доброго утра и указала на поднос с завтраком.
Усталость никуда не делать, но страх немного отступил. Мне было все равно. Если она решила меня отравить, пусть это закончится поскорее. Я послушно открывала рот и думала, что меня травят очень вкусной овсянкой. Наверняка, она добавила больше сахара, чтобы отбить горечь яда.
Но ни после завтрака, ни после обеда, ни после ужина я не умерла.
«Энола» молча ухаживала за мной: меняла утку, перестилала белье, обмывала тело. Движения её были бережными, а улыбка казалась искренней. Я молчала и напрягалась каждый раз, стоило ей появиться. Но ничего такого не происходило: она вела себя как обычная сиделка, и удалялась за межкомнатную дверь.
Спустя три дня взаимного безмолвия, я начала игру в «слова».
Камел
– С возвращением! – улыбается мне завобмундированием, принимая назад выданную на задание одежду. И больше ничего не спрашивает, потому что понимает: если стою перед ним сам, значит, задание выполнено.
Это лишь вежливость, но всё равно приятно.
Теперь с административными делами покончено, и можно отдохнуть, пока не назначат новое задание. Обычно я не знал, чем себя занять, но сейчас всё иначе. Мне нужно срочно поговорить с Реем.
Отдых подождёт: есть дело, которое не даёт мне покоя.
Рей открыл не сразу: не ожидал гостей, искал повязку.
– Здаров! – я привычно ткнул его в плечо. Внезапно понимаю, что за почти полтора месяца задания ни разу не говорил. Отвык.
– Здаров! – Рей улыбается и пожимает наощупь мне локоть. – Всё норм?
– Всё путём. Как ты? – отмечаю, что лицо Рея заострилось. Это странно: прорицаний в разработке было не так много, его не должны были загружать работой. В большую часть времени Рей работает аналитиком – так он почти не пересекается с людьми.
– Так себе, – саркастично ухмыляется он, пропуская меня в комнату и закрывая дверь.
Комнаты у нас типовые, но обстановку каждый берёт на себя. Мы с Реем ровесники, но комната у него как у подростка: обвешана плакатами с мотоциклами. Если подумать, это – единственные мотоциклы, которые у него в жизни остались: уложив в психушку, родители навсегда лишили его водительских прав.
– Но про меня ли ты хочешь узнать, дружище? – этот гад откровенно подтрунивает надо мной. – Думаю, тебе больше интересно, что стало с одной нашей общей знакомой. Жива ли она или…
И замолкает, ожидая моей реакции.
Две секунды тишины, пять, десять. Ну и жук!
– Или? – не выдерживаю я.
Рей хихикает. Победил, победил, а теперь – говори!
– Она всё ещё в изоляторе, – отвечает Рей уже без смеха. Услышав это, я немного расслабился. Рей продолжает: – Синяки проходят, раны затягиваются, кости срастаются, – делает паузу, словно собираясь с мыслями. – Она даже вроде как пришла в себя.
Ого!
– Но это совсем не тот человек, которого искал глава, – быстро договаривает Рей и повисает тишина.
Холодок пробегает у меня по спине. «Не тот»?
– Это не потенциал?
– С потенциалом вопрос очень странный, – понизив голос, отвечает Рей. – Тот потенциал, который глава хотел получить, весьма непрост в диагностике. Поэтому, – лицо Рея опять искажается горькой усмешкой, – твой покорный слуга по приказу главы каждый день навещает нашу общую знакомую.
Час от часу не легче. Рей не переносит вида людей, и глава об этом знает.
– И как результат?
– Как в первый день. Мертвечина.
Абсурд какой-то. Объект выздоравливает, но при этом не опознаётся как живая. Но даже так, что может диагностировать Рей? Обратный поток ауры опознается как смерть? Две души в одном теле опознаются как смерть? Воскрешение опознается как смерть?
Как Рей, природа потенциала которого – физическая, он чувствует запахи – может различить нечто такое, ментальное?
С другой стороны, что ещё может сделать глава? Если поставить себя на его место, остаётся только наблюдать, как она выздоравливает, и мониторить ментальные изменения.
– Ты вот еще о чем поразмысли, – так же тихо призывает Рей, видя, что я глубоко задумался, – глава говорит, что диагностировать отравляющий потенциал, рискнув чьей-то жизнью ради этого, он не может. Но при этом закрепил в качестве сиделки за ней Энолу Гай.
Энола Гай – это охотник на потенциал, что присоединилась совсем недавно – около года назад. Поэтому, наверное, глава и поручил ей это задание: она еще не забыла человеческий мир. Не могу понять, что так смутило Рея.
– В любом случае, – с усмешкой продолжает Рей, – Крушина там или нет, но явно девчонка с характером. Энола Гай прямо расцветает, пока о ней рассказывает. Энола-то! – опять эта горькая усмешка. – Представь: она неделю приставала ко всем, просила CD с музыкой для своей подопечной. CD диски, представь! Это в нашей цитадели! А так из развлечений у них есть логические игры: «слова» там, или «муха». Но на днях Энола хвасталась, что девчонка знает слова «абсцесс» и «адажио». Как будто ей не двадцать лет, а двенадцать.
Не ожидал такого от Энолы Гай. Мы мало общались, но довольно коротко сошлись: в основном, говорили о прошлом. Предположить в ней, расчетливой и логичной, такой уровень заботы я не мог. С другой стороны, если в тело объекта действительно обладает потенциалом Крушины, то просто находиться рядом с ней опасно всем.
Кроме потенциалов вроде Энолы, и, например, меня.
Эта мысль не даёт мне покоя уже долгое время. С одной стороны, это задание перестало быть моим, когда охота закончилась, и соваться в него без прямого приказа главы как-то неправильно. С другой стороны, мне нет-нет да вспомнятся то изломанная фигура с искрящимися золотом волосами, то вес тела, давящий на моё плечо, то тепло крови на моей спине, то злоба, исказившая её лицо в момент нападения на главу, то усилие, что пришлось применить, удерживая её. Думая об этом, я ощущал какую-то незавершенность, поэтому снова и снова воспоминания эти возвращались.
Наверное, мне не давало покоя незнание, насколько сильно я травмировал объект – совесть заела. Тут как с привязавшейся песней – чтобы избавиться от назойливой мелодии в голове, нужно дослушать до конца. Но какой найти повод, чтобы снова увидеть объект?
На этот вопрос ответил, сам того не зная, Рей.
– Задание-то ты как вынес? Почти полтора месяца без смены картинки: какого?
Да хреново. Было тоскливо: посреди безлюдных просторов, где из развлечений
