– Сегодня я не могу, – возразила она. – Мне нужно работать.
– Завтра, – не отступал он.
Ей не нравился такой напор. Но был ли выбор? Она уже сделала все, что могла, чтобы защитить свое привидение. Теперь дело за Франциской. Рейчел взглянула на Зака, смутно беспокоящего ее.
Этот человек – ее враг. Этот человек намерен уничтожить ее привидение, ее книгу и, в конечном счете, всю ее жизнь. Откуда же у нее это непреодолимое желание уступить его требованиям? Хуже того, почему она делается внутри такой мягкой и слюняво-сентиментальной при виде этой мрачноватой улыбки?
Он делает это нарочно – вот единственное объяснение. Он играет нечестно. Сам это доказал. До этого «шоу» она еще могла в чем-то доверять ему. Не во многом, правда. Но теперь, зная, как сильно он вооружен против самой мысли о привидении и как он пользуется своими мужскими хитростями, чтобы привести ее в смятение, она утратила всяческое доверие.
Он терпеливо переждал, пока она соберется с мыслями, и поднял медную бровь.
– Ну? – спросил он спокойно. – Каков вердикт?
Его глаза из темных, ореховых, превратились в манящие светло-зеленые. Она сжала губы, стараясь не замечать перемены. По крайней мере не подавать виду, что заметила.
– Не знаю, – откровенно сказала она. – Кажется, вы не принимаете всерьез моего призрака. Вы обращаетесь с ним так… так легкомысленно.
Он помрачнел.
– Вы ошибаетесь. Я крайне серьезно отношусь ко всем аспектам этого явления.
Ее такой ответ нисколько не убедил.
– Вы играете со мной.
– Это не игра. Совсем нет.
Она сцепила руки.
– Можете… можете вы пообещать быть честным, по крайней мере настолько, чтобы отнестись непредвзято?
Он шумно выдохнул.
– А знаете, что вы первая, кто попросил честного отношения? У большинства людей, с которыми я имел дело, оказывался длинный список требований. Но в этих списках никогда не указывалось честное отношение.
Если нужно умолять ради Наны и Франциски, она будет умолять. Но Боже, как же она ненавидит делать это!
– Пожалуйста, профессор. Очень важно, чтобы вы пообещали.
Он приподнял ее голову за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Это ваше единственное требование – честное отношение? Не будет никаких особых условий? Вы не будете указывать, как проводить эксперименты? Не будете поливать меня грязью, когда все закончится и Франциска не покажется?
Забрезжила надежда.
– Никаких особых условий, – подтвердила она. – И никаких советов по проведению экспериментов.
Пальцы, помедлив, отпустили. Странно, ей жалко было расставаться с ними.
– Ну а потом?
Она озорно улыбнулась.
– Потом не придется поливать вас грязью, потому что вы сядете в лужу.
Он нахмурился, и впервые в его глазах замерцало сомнение.
– Все может обернуться не так, как вы ожидаете, – мягко сказал он, и Рейчел услышала участие в его голосе. – Надеюсь, вы не слишком огорчитесь, узнав результаты.
Она успокаивающе похлопала его по руке, чувствуя, как та напрягается.
– Осторожнее, профессор. Вы начинаете верить в мою невинность. Не забывайте, что я аферистка. Аферистки не огорчаются.
Он не замкнулся, как можно было предположить.
– Совершенно верно. Не следует делать выводов, пока они не подкреплены доказательствами. А поскольку мы становимся… сотрудниками, я предлагаю перейти на «ты».
– Спасибо, Зак.
– Значит, согласна. Встречаемся завтра, и ты покажешь дневники, рукопись и все, что имеет отношение к этому делу.
Подумав еще минуту, она уступила:
– Решено. Завтра. Десять часов?
– Годится. Дай мне свой адрес.
Рейчел нацарапала адрес в блокноте, вырвала листок и подала Заку. Сунув бумажку в карман, он кивнул и пошел прочь. Рейчел не отводила глаз. Что она себе устроила? Хлопоты. Целый вагон хлопот. Хоть бы Франциска оценила, на что она пошла, чтобы переубедить этого человека. Терпеть его в доме, работать рядом с ним, следовать за ним по пятам… Она испустила мученический стон. Но она пойдет на это. Найти бы еще способ не радоваться этому так сильно.
Рейчел лежала, растянувшись, на кровати с уже не сияющим новизной блокнотом и обкусанным остатком карандаша. Вокруг белели шарики скомканной бумаги. Она в последний раз перечитала репортаж, удовлетворенно кивнула и, захлопнув, отбросила блокнот.
Неплохо для первого репортажа, мистер Харпер. Очень трудно было его написать. Но она справилась. Она представила свою статью на первой полосе «Новостей родного города» с подписью, сопровождаемой словами: «Автор готовящейся к изданию книги и всемирно известный репортер».
Ей понравилась эта картинка. После стольких-то неудачных работ. Может быть, даже фотографию поместят рядом с колонкой. Она сидит за машинкой с карандашом, воткнутым в прическу, и сосредоточенно печатает. Точнее, делает вид, что сосредоточенно печатает. Пожалуй, пришло время пойти на курсы машинисток.
Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Рейчел Эйвери, ас репортажа. Хорошо звучит. Почти так же хорошо, как заголовок статьи, которую она однажды напишет: «Зак Кингстон просит пощады. "Она была права, а я ошибался. Мне остается только просить прощения и надеяться на ее великодушие"».
Чересчур длинно. Как насчет «Зак Кингстон разоблачен привидением»? Да, так гораздо лучше. Потому что в конце концов она разоблачит разоблачителя.
На следующее утро Рейчел снова опоздала. Зак ожидал ее в тени эвкалиптов. Похоже, он наслаждался отдыхом, растянувшись на заросшей сорняками лужайке. И зачем он только вторгся в ее жизнь! Все былое уважение к нему – разумеется, вместе с былой симпатией – исчезло в результате последних событий.
Зак приподнялся на локте.
– Тебя не было дома, и я решил подождать. – Не услышав ответа, добавил: – У тебя невеселый вид.
– В самом деле? – Она подошла. Искушение нагнуться и расквасить ему нос было так велико! Жизнь превратилась в хаос по его милости, так и пусть бы расплачивался. По правде говоря, расквашенный нос слишком малая плата. Но хоть временное удовлетворение она получит, это уж точно. – Да разве я могу быть веселой, после того как меня выперли с Ранчо?
Он сел.
– Выперли? То есть прогнали с работы?
Она подумала и неохотно призналась:
– Пожалуй, прогнали – слишком сильно сказано.
– Понимаю, – успокоился он. – А какое слово будет не слишком сильным?
– Временно отстранили. Это будет не слишком сильно. На самом деле, «временно отстранили» будет наиболее точно.
