Мессир Робер резко рванулся вперед. Прежде чем мы успели что-либо сделать, он обхватил Зарру обеими руками и прыгнул в горящий очаг. Пламя загудело, как в топке, и на пол градом посыпались искры.
– Что же это, Эйб!? – закричал я, защищаясь от жара рукой и пытаясь пробраться к огню. – Что же вы их не тащите?!
– Остынь. – резко остановил меня Шлиссенджер. – Он сам знает, как спасать свою бессмертную душу.
В этот момент столб темного пламени рванулся к потолку из факела на лбу Молоха, и раскатистый бычий рев сотряс пещеру. Стены зашатались, с потолка полетели камни. Кольцо на пальце чудовища вспыхнуло красным, как жидкий огонь, сиянием. Я закричал от ужаса и проснулся.
Глава шестая
Терафим
– Что с вами? – надо мной склонялось встревоженное лицо профессора Бауэра.
Мерно гудел мотор. Я лежал на груде палаточных чехлов и тупо глядел по сторонам. Доктор Штранге нащупал мой пульс.
– Вы принимали опий? – внимательно всматриваясь в мои остекленевшие глаза, спросил он.
– Н-нет. – неуверенно протянул я, с трудом поворачивая голову.
– Принимал, принимал. – крикнул со своего места Шлиссенджер. – Я дал ему полтаблетки, док. Как тонизирующее. Иначе мы просто не довезли бы его до аэродрома.
– Что вы говорите? – мой голос прозвучал язвительно и недоверчиво.
Я попытался приподняться на локтях, но снова рухнул. Голова кружилась, в горле подташнивало, рот пересох.
– У него едва не случился солнечный удар, – не обращая на меня внимания, пояснил Эйб доктору Штранге.
– Я вижу. – кивнул тот. – Ваше счастье, Фриц, что герр Шлиссенджер такой ответственный человек. Вы могли бы сейчас лежать где-нибудь на улице.
– Я ничего не помню. – угрюмо заявил я.
При этих словах Бауэр побледнел и впился в меня злым испуганным взглядом.
– После того, как мы поговорили со стариком, – мягко сказал мне Эйб, – я посадил вас в джип и отвез сюда. Остальные добирались своим ходом. Надо сказать, – добродушно рассмеялся он. – что у вас еще в машине начала ехать крыша. Вы несли что-то невообразимое.
– Что? – мне было мучительно стыдно. Я не считал себя впечатлительным человеком, склонным к галлюцинациям.
– Ну, я не помню, – развел руками Абрахам: – Бред какой-то. Что-то о самосожжении.
– Та-ак. – беспомощно протянул я. – А дальше?
– Дальше? – пожал плечами Эйб. – На аэродроме вас совсем развезло. Томсон и Кларк помогли мне перенести вас сюда. Собственно, все.
– Мне снился очень странный сон. – в упор глядя в его безмятежные зеленовато-серые глаза, произнес я. – И вы играли в нем не последнюю роль.
– Я польщен. Интересно, какую? – со стороны выглядело так, будто он задает вопрос из вежливости.
– Под вашим руководством отряд мальтийских рыцарей разрушил древнее капище Молоха и перебил всех, кто там находился. – тихо сказал я, не отрываясь, глядя в его спокойное лицо.
Ни один мускул не дрогнул на нем.
– У вас героические сны, – насмешливо бросил Абрахам. – А мне все снится какое-то дерьмо: грязные нары, собачий лай. Извините, герр Лагер… – Он развел руками. – Я не думал, что полтаблетки так на вас подействуют.
"Почему, говоря с этим человеком, я чувствую себя дураком?" – подумал я.
Доктор Бауэр нервно закурил и подсел ко мне.
– Вы меня крайне подвели. – злым шепотом сказал он. – Вы были там?
– Да. – язык казался мне ватным.
– И нашли его? – не отставал Бауэр.
– Да. – "Да отвяжись ты!" – подумал я.
– Что он вам сказал? – Бауэр весь напрягся.
– Послушайте, господин профессор, я все-все вам скажу. Только не сейчас. – моя голова снова упала на палаточный чехол.
Наш самолетик то нырял в воздушные ямы, то набирал высоту. У меня закладывало уши, и я свешивался со своего ложа, отчаянно глотая. Мой учитель то и дело бросал на меня презрительные взгляды. Наконец, мне это надоело, и я, сделав над собой титаническое усилие, сел. Мне понадобилось минут пятнадцать, чтобы, вымучивая из себя каждое слово, пересказать Бауэру все, что я смог запомнить из разговора со стариком.
– В Каире я пойду на встречу сам. – с раздражением в голосе сказал профессор, точно это должно было меня сильно оскорбить. Было видно, что я не оправдал его надежд.
"Ну и слава Богу," – подумал я, вновь укладываясь в своем углу.
Прошло часа полтора. Мне слегка полегчало, и я стал смотреть в иллюминатор. Мы кружили над бессмысленной грудой песка, рассеченной широкой синей лентой великой реки.
– Я читал, что вода в Ниле желтая, – сказал Айзек.
– Мы просто высоко летим, – пояснил приятелю Эйб.
Узкая полоска зелени вокруг реки – знаменитые нильские оазисы, породившие могучую цивилизацию древности – не произвела на меня благоприятного впечатления.
– Мы сядем на английском военном аэродроме под Газой, – обернувшись к нам, сообщил Лабриман. – И заночуем там.
– А Каир? Разве не в Каире? – всполошился Бауэр.
Лабриман сделал вид, что не слышит его. Я почему-то от всего сердца был рад тому, как нагрелся мой учитель. На аэродроме английские военные власти, проверив наши документы и, сразу полюбезнев, предложили нам спать в казармах. Лорда Карригана седой, прожаренный на солнце, как финик, генерал, даже пригласил провести ночь у себя, в комнатах для офицеров. Но старик, к моему глубокому удивлению, отказался.
Мысль выспаться на нормальной кровати с панцирной сеткой и белой простыней вызвала у большинства участников нашей экспедиции, весь день промучившихся в душном чреве грузового "Боинга", взрыв оптимизма.
– А я, пожалуй, останусь в самолете, – сказал Эйб.
– Ты что, с ума сошел? – Айзек вытаращил на него глаза.
– Друг мой, – мягко произнес тот, – Я люблю ночные прогулки и ценю свободу маневра. Вы все дрыхли целый день и, клянусь тебе, ночью в полном составе поползете смотреть пирамиды. – он указал на очертания гигантских сооружений, маячивших в отдалении. – Так зачем же для этого сбиваться в тесную вонючую казарму и страдать там от гуталиновых миазмов? Британские солдаты очень исполнительны и никогда не забывают почистить ботинки перед сном: протестантизм располагает. – пояснил он.
В ответ Айзек только покачал головой, не зная, что и возразить. Как оказалось, доктор Бауэр не оставил своих намерений добраться до Каира и вскоре отправился туда на попутном военном грузовике. К нему присоединился угрюмый Кьюбит. Томсон и Кларк сразу же ушли в казарму спать. Я некоторое время прослонялся с больной головой по аэродрому и последовал их примеру.
Как только моя голова коснулась подушки, я словно провалился в глубокий ровный сон без сновидений и проспал не менее шести часов. Было начало первого, когда я проснулся и тупо уставился в потолок над собой. Луна светила ярко, заливая казарму ровным светом. Напротив меня на койке спал Айзек, по-детски подложив руку под щеку. Слева две кровати пустовали – это все еще не вернулись из Каира Кьюбит и Бауэр. Я повернулся на другой бок и попытался заснуть. Не тут-то было. Сон не шел, и я таращил глаза еще минут десять, пока не решился выйти на улицу покурить.
