Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Потом пришел сержант Кранц и спросил меня, а где бидон с водой. Я сказал ему, что оставил его в джунглях, потому что нужно было нести Дойла и одновременно пулемет. Некоторое время мне казалось, что он сейчас пошлет меня назад за ними, но он все-таки не послал. Просто кивнул и сказал, что так как Дойл ранен, а Боунз убит, то теперь я буду пулеметчиком. Тогда я его спросил, а кто же будет таскать патроны и треногу, а он сказал, что это тоже придется делать мне, так как больше некому теперь. Тогда Бабба сказал, что он может это сделать, если его переведут в наш взвод. Сержант Кранц подумал с минуту, и потом сказал, что наверно, сможет это устроить, потому что во взводе Баббы не осталось народу даже для того, чтобы чистить сортиры. Вот так мы с Баббой снова оказались вместе.
Время текло так медленно, что мне показалось, что оно течет назад. То поднимаешься по склону холма, то спускаешься по другому. Иногда на холмах были косоглазые, иногда нет.
Сержант Кранц сказал, что это все ничего, что мы постепенно возвращаемся в Штаты: сначала мы пересечем Вьетнам, потом Лаос, потом Китай и Россию, дойдем до Северного Полюса, а там до Аляски, и там-то нас и подберут наши мамочки. Бабба сказал, чтобы я не обращал на него внимания, потому что он просто идиот.
В джунглях жизнь простая — сортиров нет, спать приходится как животным, на земле, жрать из жестянок, вымыться негде, одежда гниет. Раз в неделю я получал письмо от мамы. Она писала, что дома все хорошо, только с тех пор, как я ушел из школьной команды, она больше не выигрывала ни разу. Я тоже писал ей, как мог, только что было писать, если бы я написал правду, она снова бы разволновалась. Поэтому я писал просто, что у меня все хорошо, и все ко мне относятся хорошо.
Еще я послал маме письмо для Дженни Керран — пусть попробует узнать у ее предков, не могут ли они переслать его ей — куда бы то ни было. Но ответа я не получил.
А тем временем мы с Баббой разработали план, что делать после армии. Когда вернемся, купим лодку для ловли креветок и начнем ловить креветок. Бабба сам из Залива Ла Батр, всю жизнь на таких лодках работал. Он сказал, что может быть, нам дадут кредит, и мы будем по очереди работать капитаном, а жить будем прямо на лодке. Бабба давно все рассчитал — сколько нужно выловить креветок, чтобы погасить кредит, сколько, чтобы платить за топливо, сколько нужно на еду и прочие удовольствия.
Я так себе и представил — стою я это за штурвалом лодки, или еще лучше — сижу на корме и ем креветки! Но Бабба сказал:
— Черт побери Форрест, ты нас просто оставишь без штанов. Никаких креветок, пока мы не начнем получать прибыль!
Ну ладно, я не против — в этот ведь есть какой-то смысл, я понимаю, не такой уж я дурак.
Потом как-то начался дождь и шел не переставая два месяца. Мы испытали самые разные виды дождя — за исключением, пожалуй, града. Иногда он шел тонкими струйками, иногда лил как из ведра. Он падал прямо, косо, а временами словно даже снизу. А нам все равно приходилось делать свою работу — в основном, подниматься и спускаться с холмов и прочих возвышенностей, и повсюду искать косоглазых.
И вот как-то раз мы их нашли. Наверно, у них был какой-то косоглазый съезд, потому что все это походило на то, когда наступаешь на муравейник — то ничего не было, а то ты вдруг вокруг все кишит муравьями. Наши самолеты не могли летать, так что не прошло и двух минут, как нам пришлось туго.
Нужно сказать, что они тоже застали нас врасплох. Мы как раз переходили какое-то рисовое поле, и вдруг отовсюду начали палить. Вокруг начали падать подстреленные люди и раздавались крики и вопли. Я подхватил пулемет и понесся к пальмовой роще, потому что похоже, там хоть дождь был пореже. Мы образовали там круговую оборону и принялись готовится к долгой ночи, как вдруг я заметил, что Баббы с нами нет.
Кто-то сказал, что Баббу видели раненым на рисовом поле, и я сказал:
— Черт!
А сержант Кранц услышал меня и сказал:
— Гамп, ты туда не пойдешь!
Да хрен с ним.
Я бросил пулемет, чтобы легче было бежать, и помчался на рисовое поле, к месту, где в последний раз видел Баббу. Но на полпути я наткнулся на парня из второго взвода, и он был тяжело ранен и протягивал ко мне руки. Черт, подумал я, ну что тут поделаешь? И я подхватил его и побежал назад что есть мочи. Пули и прочая дрянь носились вокруг меня в воздухе, как мухи. Вот чего я никогда не мог понять — какого черта мы тут болтаемся? Я еще понимаю, когда нужно играть в футбол, но это… нет, не понимаю. Черт бы их побрал!
Принес я этого парня, положил на землю и помчался назад и — о черт! — наткнулся на другого. Я нагнулся, чтобы поднять его, но когда поднял, его мозги вывалились наружу — оказалось, у него полголовы снесено и он мертв. Вот черт!
Тогда я его бросил и пошел искать Баббу, и нашел. Его дважды ранило в грудь и я сказал:
— Бабба, все будет хорошо, слышишь, потому что мы все-таки купим эту чертову лодку для ловли креветок!
И я отнес его к нашим и положил на землю. Когда я отдышался, то посмотрел на рубашку — а она вся промокла от крови из раны Баббы. Бабба посмотрел на меня и спросил:
— Блин, Форрест, ну почему, почему это случилось со мной?
Ну, что я должен был ему ответить?
Тогда Бабба меня спросил:
— Форрест, сыграй мне что-нибудь на губной гармонике?
Я вынул гармонику и заиграл — сейчас уже не помню что. А Бабба сказал:
— Форрест, сыграй, пожалуйста, «Вниз по Лебединой реке».
И я ответил:
— Ладно, Бабба!
Я вытер гармонику, и тут как начали снова стрелять, и я знал, что мне нужно было быть на позиции с пулеметом, но я подумал — хрен с ними! — и снова заиграл.
И я даже не успел заметить, как дождь прекратился и вверху оказалось странное розовое небо. Из-за этого все стали почему-то похожими на покойников, и почему-то косоглазые перестали стрелять, и мы тоже. А я все играл и играл «Вниз по Лебединой реке», стоя на коленях рядом с Баббой, а врач сделал ему укол и старался устроить поудобнее. Бабба вцепился в мою ногу и глаза у него затуманились, и было похоже, что это розовое небо высосало розовый цвет его лица.
Он снова что-то сказал, и я придвинулся поближе, чтобы получше расслышать. Но мне это так и не удалось. Поэтому я спросил врача:
— Ты слышал, что он сказал?
И врач сказал:
— Домой. Он сказал — ДОМОЙ.
И Бабба умер, вот и все, что я могу об этом рассказать.
Хуже этой ночи я не припомню. Наши не могли нам помочь, потому что снова начался дождь, а косоглазые подошли к нам так близко, что можно было слышать, как они говорят друг с другом. Первый взвод вступил в рукопашную. На рассвете вызвали самолет с напалмом, но он сбросил эту гадость почти прямо на нас. Наших парней обожгло, и они выбежали на поле, ругаясь, на чем свет стоит, а глаза у них выпучились, как семь копеек, а джунгли горели так, что похоже, они могли высушить дождь.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
