Русская идея предусмотрела средство для борьбы с ней — государственничество. И предполагает оно совсем другой, традиционный в России, способ борьбы с коррупцией — административный. Правда, о крайней неэффективности этого способа есть в высшей степени авторитетное суждение. Я имею в виду Николая I, который, посмотрев гоголевского «Ревизора», высказался в том смысле, что не ворует в России, пожалуй, только он один. Это обстоятельство, впрочем, как мы знаем, ровно ничему не научило Николая. Тем более не научило оно идейного преемника Ильина.
Уже через неделю после инаугурации, 13 мая 2000 года, президентским указом была учреждена «генерал-губернаторская», говоря традиционным языком, система контроля над губернаторами. Россия была разделена на семь федеральных округов. Пять из них действительно возглавили генералы, один — бывший министр. Единственной уступкой национал-либерализму было назначение Кириенко начальствовать над Волжским федеральным округом.
И дело тут не только в том, что нечаянно выявилось соотношение компонентов национал-либерализма — шесть «государственников» к одному либералу. Важнее было то, что контролировать выборных губернаторов должны были НАЗНАЧЕНЦЫ Путина. Надо полагать, «лучшие люди». А единственному в генеральской компании либералу было дозволено принять в ней участие лишь при условии, что и он согласится стать «государственником».
И это было лишь начало разгрома «жирондистской анархии», то бишь выборного губернаторского корпуса. Сначала Цезарь с помощью Думы отнял у губернаторов иммунитет, затем добился права их смещать, покончил с их членством в Сенате, ликвидировав, таким образом, сильную гарантию от «национальной диктатуры», и в конечном счете вообще отменил выборы губернаторов. Ельцинская РФ на глазах превращалась в унитарное государство. То есть название, конечно, было прежним. Но кроме названия…
Опоздавшее прозрение
Кроме названия, осталась «вертикаль власти», что, собственно, является синонимом «национальной диктатуры» по Ильину, той самой, что именую я цезаризмом. Отличается цезаризм от самодержавия тем, что власть здесь передается не по наследству, а как в древней византийской традиции — преемнику.
Некоторые главы регионов пытались протестовать. Президент Башкортостана Муртаза Рахимов осмелился даже (правда, в интервью британской газете Сагсйап) провести опасные параллели: «Имперские амбиции всегда были свойственны России, и Путин действует в полном соответствии с ними». Но было уже поздно. 1 сентября Путин подписал указ о формировании Государственного совета (для «координации функций органов государственной власти»), члены которого назначались лично Цезарем.
Нет. это еще не было, конечно, окончательной реализацией завета Ильина о «выделении лучших людей для обновленной демократии» (требовалось еще стерилизовать выборы, независимые от государства СМИ, политические партии и пр.). Но это был первый шаг к такому решению: «жирондистская анархия» подавлена, «лучшие люди» названы. Ильин мог быть доволен своим идейным преемником.
Этого первого шага, однако, было довольно, чтобы покончить с затмением ума Березовского. Он демонстративно отказался от депутатского мандата в Думе и заявил, что не намерен участвовать в возникающем авторитарном режиме. Подобно Рахимову, он тоже пытался сопротивляться. Во всяком случае, вербально. «Президент Путин. — заявил он, — сконцентрировал в своих руках всю политическую власть. Остался по существу последний шаг. Это концентрация информационной власти. Если здесь ему не будет поставлен заслон, то дальше пропасть неминуема».
Но опять же, подобно Рахимову, Березовский опоздал. После ареста Гусинского 13 июня и его капитуляции (медиаимперии Гусинского принадлежали НТВ. газета «Сегодня», журнал «Итоги» и радиостанция «Эхо Москвы») Путин уже выиграл информационную войну так же, как политическую. И если дело Гусинского еще можно было изобразить как «спор хозяйствующих субъектов», то с Березовским не церемонились: отдавай акции ОРТ и катись, если не хочешь в Бутырку. Дорого же он заплатил за временное затмение ума.
Запад. Еще одно затмение ума?
Хочу обратить внимание читателя на одно интересное совпадение. Ровно через год после того, как Гусинский развернул из тюрьмы международную кампанию, заявив, между прочим, о Путине, что «движется он к созданию тоталитарного режима, понимает он это или нет», президент Джордж Буш оповестил мир на саммите «Восьмерки» в Словении, что заглянул в глаза Путину и увидел в них его демократическую душу. Наш, мол, человек.
Разумно в таких случаях воздержаться от комментариев. Конечно, Гусинский был не прав: не к тоталитаризму двигался режим Путина, а всего лишь к цезаризму, в который на наших глазах превращалась привидевшаяся его наставнику утопия «обновленной демократии» (как все временное в России, переходный период грозил превратиться в перманентную государственность). Однако так промахнуться, глядя в глаза российскому Цезарю, который уже установил национальную диктатуру, раздавив «жирондистскую анархию», и вдобавок в гробу видал американскую «формальную демократию»! Впрочем, у Путина была хорошая школа, профессиональный все-таки вербовщик КГБ.
К тому же он помнил завет наставника: выиграть время, чтобы доказать превосходство «обновленной демократии». Возможно, и сам в это превосходство верил. Во всяком случае, над вполне современной экономической стратегией у него в это время работал Центр стратегических исследований, возглавляемый Германом Грефом, куда входили такие светила либеральной экономики, как Егор Гайдар, Алексей Кудрин. Андрей Илларионов, Владимир Мау. Ревизовали налоговую базу, систему государственных доходов, создавали гарантии для иностранных инвесторов, для мелкого и среднего бизнеса. Революция Гайдара, наконец, заработала. В первый же год путинского цезаризма рост ВВП составил 10 %!
Реваншисты
Но помнил Путин и второй завет наставника: любой ценой не допустить к власти свирепую правую тиранию. А правые (реваншисты) после расправы с «жирондистской анархией» уже видели в нем своего человека в Кремле. Первое разочарование они испытали по поводу того, что в группу Грефа не был включен их экономический гуру Сергей Глазьев. Но настоящее разочарование ожидало их после 11 сентября 2001 года, когда самолеты, угнанные исламскими экстремистами, врезались в башни-близнецы Нью-Йорка, похоронив под обломками тысячи ни в чем не повинных людей. Для реваншистов тут и вопроса не было, кому в трагический момент Россия должна протянуть руку помощи-жертвам или убийцам… Разумеется, убийцам!
Те же приютившие убийц из «Аль-Каиды» исламские экстремисты, что еще за неделю до ответного удара американцев угрожали из Афганистана южным границам России, тотчас обратились для реваншистов в любезных сердцу союзников. «Общество не желает войны с талибами, — объяснял Проханов, — оно симпатизирует им. Они все больше приобретают оттенок мучеников, стоиков… А их лидер мулла Омар превращается во второго Милошевича». Вторил ему, как мы помним, авторитетнейший в ту пору идеолог реваншизма Александр Панарин: «Америка не должна получить русской помощи, никакой помощи от славян, как бы ни настаивали на этом либеральные компрадоры». И сурово предостерегал: «Те, кто будет сейчас игнорировать национальную точку зрения русских, те рискуют своим политическим будущим».
Нет сомнения, что адресовано это было Путину, который, как
