Не обращая внимания на обиженное лицо Сидни, а заодно и на внезапно появившуюся солнечную улыбку мамы, Кэтрин взяла графа под руку и последовала с ним на танцевальную площадку.
Глава 5
Соблазнение женщины подобно военной кампании. Вы должны окружить ее со всех флангов и оставить ей только один выход — сдаться.
Аноним. Руководство для повесы
Уводя Кэтрин на танцевальную площадку, Алек, в отличие от нее, обратил внимание на лицо Ловеласа.
«Очень плохо, приятель. У тебя был шанс. Теперь она моя».
Тем более что танцевать они будут один из новых вальсов.
Кэтрин посмотрела в лицо графа, и в ее глазах вспыхнули озорные огоньки. Гм… возможно, Алек преждевременно злорадствует.
Кэтрин откинула назад свою хорошенькую головку и произнесла:
— Я не подозревала, что вы способны прибегнуть к шантажу ради того, чтобы пригласить даму на танец.
— Я всего лишь хотел повальсировать с вами, — ответил Алек с невинным видом.
— А я просила вас оставить меня в покое, — резким тоном проговорила Кэтрин, и Алек заметил, как при этом на ее щеках вспыхнул румянец.
Заиграла музыка. Алек намеренно заключил Кэтрин в более тесные, чем предписывали правила исполнения вальса, объятия.
— Вы не хотели этого.
Когда Кэтрин попала в шаг, в ее карих глазах вспыхнули янтарные искорки.
— Вы самый напыщенный, самоуверенный мужчина, которого я когда-либо знала.
— Да, но я танцую с вами, в то время как ваш бедный поэт вынужден лишь наблюдать за нами.
Не приходилось сомневаться, что баронет не спускал с них глаз. Для деревенской девушки Кэтрин танцевала на удивление легко, природная грациозность помогала ей компенсировать неуверенность в танце. Она настолько быстро уловила ритм движений, что Алек невольно задался вопросом: способна ли эта девушка так же чутко вести себя в постели? Он еще крепче сжал руку Кэтрин, и она сердито посмотрела ему в глаза:
— Сидни был прав в отношении вас.
— В самом деле? Что еще мой старый школьный приятель наговорил вам обо мне?
— Что вы вели себя столь вызывающе лишь потому, что были графским сынком.
Черт бы побрал этого Ловеласа!
— Вам не приходило в голову, что у вашего друга Сидни существуют свои причины для того, чтобы не рассказать вам всю историю?
— А вы отрицаете тот факт, что одноклассники называли вас Александром Великим за то, что вам позволялось делать все, что вздумается?
— Они просто восхищались моими талантами.
— Сидни говорит, что вы никогда толком не учились, а лишь постоянно скандалили со своими друзьями.
— А Ловелас все свое время тратил на то, чтобы скулить о своей матери.
Точный удар. Кэтрин побледнела и, смутившись, опустила глаза:
— Нет ничего плохого в том, что мальчик… тоскует по матери.
— Поначалу — да. Но даже на третьем семестре Сидни еженедельно писал матери. И почти также часто получал от нее посылки.
Кэтрин безошибочно среагировала на негодующий тон графа:
— А разве ваша мама не присылала вам посылки? Алек с досады скрипнул зубами.
— Я бы ей этого не позволил, — солгал он, как делал нередко в Харроу. — Ни один уважающий себя мальчишка не позволит, чтобы его мать так нянчилась с ним.
Правда заключалась в том, что старый граф никогда не допустил бы подобного. Когда Ловелас лакомился марципанами, свежими яблоками и шафранным кексом, Алек делал вид, что его это не волнует.
— Вы поэтому невзлюбили Сидни? — Нежность, звучавшая в голосе Кэтрин, действовала Алеку на нервы. — Из-за того, что он получал посылки от матери, а вы нет?
— Не говорите чепухи. Если я за что-то и не люблю Ловеласа, то лишь за то, что он не ценит других, более достойных вещей.
Взгляд Кэтрин стал колючим.
— Таких, как вино, женщины, музыка?
— Таких, как вы. Вы заслуживаете лучшего мужчины, нежели Ловелас, и мы оба это знаем.
Удивленный взгляд, а также тихое восклицание «О!» почти обезоружили Алека. Он опустил руку чуть ниже ее талии, к соблазнительной округлости, которую скрывало шелковое платье. Еще чуть-чуть — и он сможет ощутить под рукой очаровательную попку. Это определенно шокирует всех матрон, а он заслуженно схлопочет пощечину.
Алек вздохнул. Ухаживать за женщиной было гораздо проще в Португалии. Да и вообще там не было ухаживания как такового. Мужчина мог перейти непосредственно к делу и забыть о танцах и болтовне.
Но если он хочет получить Кэтрин в жены, то обязан играть по правилам, а не таскать мисс Меривейл на галерею, где мог бы забыться и снова погрузиться в сладостную пучину чувств, вызываемых ее поцелуями. Леди предпочитают комплименты, вдруг подумал Алек и сказал вслух:
— Мне нравится ваше платье.
Кэтрин бросила на него скептический взгляд:
— Оно не слишком красное?
С какой стати оно может быть слишком красным?
— Разумеется, нет. Оно вполне соответствует этому балу. Легкая улыбка коснулась губ Кэтрин.
— Цветы черешни белые.
— Плоды черешни красные. — Алек понизил голос: — Как ваши губы.
Кэтрин не слишком элегантно фыркнула:
— Должно быть, вы нашли это на странице двадцать шесть. — Видя, что граф непонимающе заморгал, она добавила: — Одной из книг, где обучают лести.
— Простите, если я не столь поэтичен, как драгоценный соискатель вашей руки, — парировал Алек, — но мне показалось, что вы хотите услышать мое истинное мнение о вашем платье.
— В этом вы ошибаетесь — я предпочитаю искренность лести. — Взглянув на графа из-под опущенных ресниц, Кэтрин добавила: — Так что вы думаете о моем платье на самом деле?
— Что это самое эротичное платье, которые я когда-либо видел. — Алек провел рукой по поясу на талии. — Мне нравится, как оно обтягивает ваши груди и ваши…
— Достаточно. — Кэтрин густо покраснела. — Вы не должны говорить подобные вещи.
— Вы сказали мне, чтобы я был честен.
— Да, но… Я имела в виду… — в смущении залепетала Кэтрин. — Я уверена, что для вас это развлечение, а для меня это жизнь. Я не могу позволить, чтобы вы насмешничали ради собственного удовольствия.
Алек почувствовал, что начинает злиться.
— Вы считаете, что я играю с вами?
— Я знаю, что вы испытываете какое-то особое, извращенное удовольствие в поддразнивании Сидни, но не хотите понять, насколько ваши шуточки осложняют мне жизнь.
