– Нет-нет! Я хочу сказать. Это… Его фамилия была Онкамо. Помер, когда на лося ходили. Ему легкое прострелили.
– Еще немного, и я вас арестую, – сказала Янатуйнен.
– За что? Это был несчастный случай. Или… А можем мы для начала ко мне домой сходить?
– С какой стати?
– У меня дома и есть эта самая ситуация. Как раз вот прямо сейчас. Может, ты ее и разрулишь? А потом я сообщу тебе, что знаю про Элину. Я не угрожаю. Просто хотел рассказать об истории деревни… Если, конечно, тебе интересно… Ну, я рассказчик-то не очень…
Кейо сделал приглашающий жест рукой и взглянул на Янатуйнен.
– Надеюсь, вы понимаете, что не можете предлагать сделок представителю государственной власти.
– Да никакая тут не сделка. У меня несчастье.
– И при этом магазин у вас открыт и вы спокойно тут сидите?
– Ну надо же на жизнь-то зарабатывать… Послушай, у меня серьезная беда. Не знаю, как объяснить. Мне нужна помощь полиции. Можешь мне помочь?
Янатуйнен тяжело вздохнула.
– Говорите, о чем идет речь.
– Ко мне в дом забрались.
– Когда?
– Вот сейчас прямо. Вернее, вчера заявилось. И теперь оно тоже там.
– Кто?
– Это.
– Это?..
– Ну, я толком не пойму, как оно там называется.
– И оно завладело вашим домом?
– Вот именно! Завладело. Прямо-таки захватило его.
Янатуйнен кивнула.
– Вот как.
– Поможешь, госпожа полицейская?
– Минуточку, – сказала Янатуйнен и направилась к двери.
– Разумеется. Полиция – это хорошо…
Янатуйнен вышла на крылечко магазина и закурила. Обвела взглядом деревню. Пожилая женщина, проходя мимо неопрятного мужика на остановке, что-то ему сказала. Тот закричал ей вслед. Женщина остановилась и вернулась к мужику. Они стали о чем-то разговаривать.
Янатуйнен помнила, какой совет дал ей комиссар Кююхкю.
Соглашайся на все. Никогда не спорь.
Кююхкю был в командировке в Лапландии двадцать лет назад, выяснял обстоятельства ухода от налогов, связанного с проектом строительства плотины. Уезжал Кююхкю на два дня, но в итоге задержался на два месяца. Потерял одну ногу, поседел и, по словам коллег, вернулся совершенно другим человеком.
Других результатов поездка не имела: Кююхкю доложил, что не смог ничего выяснить.
Помимо этого, Кююхкю рассказывал, что местные жители носят длинные подштанники до самого Иванова дня, но в это Янатуйнен теперь поверить не могла, потому что изнемогала от жары в одной футболке и джинсах.
Янатуйнен закурила и стала разглядывать большого соснового долгоносика, который карабкался вверх по столбу крыльца. Он был до смешного медлителен, но при этом неуклонно стремился к своей цели, поочередно переставляя ноги с аккуратностью механизма. Как будто точно знал, сколько времени ему отведено. Забрался на крышу, продолжил свой путь и остановился над головой Янатуйнен. Задрав голову, Янатуйнен наблюдала за жуком. Если бы она не проследила его путь, то приняла бы за сучок в доске. Букашка вдруг отпустила доску и упала Янатуйнен за пазуху.
– Да какого дьявола! – вскрикнула Янатуйнен.
Она засунула руку под футболку через вырез для головы, нащупала жука и бросила его перед собой на крыльцо. Долгоносик перевернулся в воздухе и приземлился на спину. Теперь он беспомощно перебирал ногами. Янатуйнен вернула насекомое в нормальное положение. Из-под черного панциря выступила белая паста.
– Вот дерьмо, – сказала Янатуйнен и вытерла грязь с ботинка о крыльцо. – Показывайте дорогу, – обратилась она к Кейо.
– Ну и хорошо. Вон там, на берегу реки.
Кейо подпер дверь магазина шваброй. Янатуйнен взяла рюкзак с заднего сиденья своей машины и закинула его на спину. Перед входом в магазин лежал мусор, принесенный ураганом, – шишки и куски досок. Кейо подошел к шишке и отбросил ее ногой.
– Ну и натворил тут ветер дел, – сказала Янатуйнен.
– Это пустяки по сравнению с тем, что еще будет.
Кейо указал Янатуйнен на тропинку за магазином. Они прошли мимо кустов черной смородины и малины. Их листья источали сильный запах. На ногах у Кейо были тоненькие шлепанцы. Штаны истрепались, сзади зияла дыра, ничем не прикрытая изнутри. Рубашка Кейо посерела от времени настолько, что определить ее исходный цвет было уже невозможно. Этот ансамбль дополняла копна волос, которым была предоставлена свобода расти по своему усмотрению. Кейо в лохмотьях семенил впереди, словно леший, заманивающий добычу в логово.
Окружавшая их растительность резала глаз своей яркой зеленью. Высокое небо было обителью ласточек. Ниже, среди кустов, мелькали белыми брюшками трясогузки. Потоки света слепили Янатуйнен. Комиссар Кююхкю категорически запрещал носить темные очки.
Слева послышалось жужжание. К Янатуйнен приближался серый усач. Янатуйнен стукнула длинноусого жука открытой ладонью, и насекомое отлетело в малинник.
– Почему у лапландцев нет адресов? – спросила Янатуйнен.
– Все меняется. Однажды заявится полосатоног, дернет избу да перенесет метров на триста. Тогда уже будет другой адрес-то. Колдовство тоже случается.
– Какое колдовство?
– Проклятия. Я вот спросить тут хотел… У нас редко полицейские бывают. А чего ты сюда пришлепала-то?
– Кому-то все равно надо было приехать.
– Вот как.
Янатуйнен сказала, что отправилась в путь с напарником, но в Оулу тот передумал ехать.
– Понимаю, – кивнул Кейо.
Они зашли во двор, посреди которого стоял типовой дом, какие после войны строили для ветеранов. Рядом расположилась большая клетка с конурой, на крыше которой стояла и лаяла серая собака.
– Рему, тихо, – сказал Кейо.
Собака завиляла хвостом и наклонила голову. Затем снова принялась лаять.
– Тот, что в дом забрался, представляет опасность? – спросила Янатуйнен.
– Да нет, вообще-то.
Кейо открыл дверь на крылечко и зашел внутрь. Янатуйнен последовала за ним. Они прошли прихожую и ступили в комнату, оказавшуюся царством поделок из капа[7]. Столы, часы на стене, стулья и даже стеллаж, на полках которого стояли куксы[8] и ковшики для сауны, – все было из капа.
Кейо прошел в гостиную, сел на диван и взял с журнального столика газету, сказав при этом, что Янатуйнен следует искать непрошеного гостя на кухне.
