— Я сделал правильно?
— О да, мой король.
Киэнн не знает, произносит он это вслух или только про себя. А потому, на всякий случай, отвечает сыну осторожным рукопожатием. Ты умница, Лу. И, похоже, я недооценивал тебя.
— Ты псих.
Третий голос. Голос подменыша Шима О’Морриг, Джима Моррисона.
— Я знаю. — Голосовые связки наконец подчинились, хотя язык все еще казался деревянным, гадко царапая нёбо.
Его вернули насильно. Его противник, надо думать, прервал поединок, вернувшись в исходную форму добровольно. Ситуация, которую нельзя рассматривать иначе, как взаимную капитуляцию. Но считает ли тот, другой так же?
— Кто тебя учил? — Враждебности в тоне не поубавилось, но появилось еще что-то, помимо нее. — Я имею в виду: магии?
Киэнн сипло вдохнул, выдохнул, откашлялся. Попробовал сесть.
— Один… псих. Говорят… это заразно.
Моррисон сидел на земле в паре шагов от него, растирая припухшую щиколотку. Похоже, снять «украшение» оказалось не так и просто.
— Имя Эрмсен ап Эрмсен тебе о чем-то говорит?
Король-ящер недоверчиво прищурился:
— Врешь, говнюк. Если бы ты был учеником самого могущественного волшебника в Маг Мэлле… Ну, тогда бы мне точно пришлось у тебя отсосать.
Киэнн прикусил губу, сдерживая усмешку:
— Я… бездарность. Считай, что меня выгнали за неуспеваемость. Но если знаешь его почерк, то на моей спине найдется пару сотен автографов маэстро.
Шим О’Морриг еще какое-то время посверлил его взглядом, потом, прихрамывая, встал на ноги. Киэнн попытался последовать его примеру, но ноги оставались двумя посторонними предметами.
— Так что, мир, дружба, с меня банка пива?
Моррисон проигнорировал столь заманчивое предложение.
— Будешь дураком, если не попробуешь вернуться к нему.
Он равнодушно отвернулся и побрел прочь, явственно давая понять, что разговор закончен.
— Дохлый номер, чувак, — проворчал уже себе под нос Киэнн.
Но уже на следующий вечер предпринял отчаянную попытку последовать совету.
Глава 5. Подкуп— Ищи себе другого благодетеля, Киэнн, — скривился пикси, не в меру энергично встряхивая пузырек с заточенным внутри шестилапым пламенем. — Мне есть чем занять себя на досуге.
Киэнн кивнул — ничего другого он и вправду не ожидал.
— Тогда сними печать, Эрм.
Волшебник притворно нахмурился:
— Какую такую печать?
— Ну, не держи меня совсем уж за недоумка, Эрме. Я отлично знаю, что на мне печать твоей мастерской. И ни один более слабый и низкий по рангу маг просто не сможет взять меня в ученики, хоть он тресни. А более сильного, полагаю, мне еще десяток столетий искать придется.
В уголках губ маленького алхимика проскользнула едва заметная самодовольная усмешка, которую он тут же спрятал за гримасой недовольство. Но Киэнн все успел рассмотреть.
— Дешевая лесть тебе не поможет.
— Я на это и не рассчитываю. Сними печать, — упорствовал Киэнн.
Эрме раздраженно отвернулся. Губы кусаешь, старик? Да, я хреновый волшебник, но хороший манипулятор.
— Ладно, пат, — сдался пикси. — Снять печать я не могу. Для этого мне пришлось бы превзойти самого себя.
Киэнн, не сдержавшись, хмыкнул:
— Надо же! Всю жизнь только этим и занимаюсь.
Рука коротышки сама собой скользнула к рукояти бича. Киэнн не пошевельнулся.
— Ну валяй, отведи душу. Будто я не знаю, за что ты на меня злишься.
Яшмовые глаза рыжего пикси яростно вспыхнули, но руку он, как ни странно, все же сдержал.
— Ты унизил меня перед семью сотнями фейри!
Киэнн виновато пожал плечами:
— Ну, ты же знал, что я — змея.
Собственно, чего было оправдываться? Тем паче, что оправдываться он чудовищно не любил.
Эрме отставил работу в сторону, хрустнул тонкими, как всегда, безукоризненно чистыми пальцами (пару раз Киэнна допускали к работе с алхимическими препаратами, и он отмывался, должно быть, целую неделю) и отрешенно плюхнулся в услужливо материализовавшееся высокое кресло. На минуту прикрыл глаза, точно задремал. Нет, пожалуй, прошло куда больше минуты. Но взашей-то пока не гонит. Хотя и игнорирует. Ладно. Киэнн уселся на пол по-турецки, намереваясь дождаться продолжения беседы.
— И с чего это тебе так припекло? — внезапно, не открывая глаз и, кажется, даже не шевеля губами, проговорил волшебник.
К этому вопросу Киэнн готовился. Правда, соврать Эрме было так же сложно, как соврать ему самому.
— Оценил то, что успел получить от тебя и осознал, как много недополучил.
Пикси хитро приоткрыл правый глаз:
— Ты выиграл тот поединок.
Киэнн упрямо помотал головой. То, что рыжий пройдоха знает, что подтолкнуло его на самом деле, нисколько не удивляло.
— Я не проиграл, — с нажимом произнес он. — Но не более того. И, знаешь ли, это едва не убило меня.
Эрме щелкнул пальцами, вне всякого сомнения, подманивая любимую чашку терпкого, тягучего напитка с запахом вереска, лаванды, розмарина и, кажется, вездесущего дурмана. Чашка мгновенно оказалась у него в руках. Пикси зажмурился, прихлебнул.
— Тебе полезно.
И ведь не поспоришь. Киэнн окинул взглядом подгорную лабораторию алхимика.
— А ты, я вижу, так и не обзавелся мало-мальски приличным брауни? Не возражаешь, если я приму на себя прежние обязанности? Приберу тут у тебя, копоть почищу?
Пикси хмыкнул:
— А это уже смахивает на откровенный подкуп.
— Почему смахивает? — и бровью не повел Киэнн. — Это он и есть.
Волшебник откинулся на спинку кресла, взирая поверх краев тончайшего фарфора чаши.
— Тебе ничего не светит.
Но уверенности в его голосе Киэнн уже не слышал.
— А я все же попробую.
Знал бы ты, пикси, сколько упорства порой нужно, чтобы охмурить богатенькую дамочку средних лет! У меня хороший стаж.
— Я не богатенькая дамочка средних лет.
С Эрме бесполезно о чем-либо умалчивать. Говоришь вслух или думаешь про себя — ему без разницы.
Наконец алхимик милостиво кивнул:
— Валяй. Можешь приступать. Только не сильно-то раскатывай губу. И потрудись не халтурить, а то я за себя не ручаюсь.
Закатать губу пришлось достаточно надолго. Киэнн заезжал к Эрме каждый вечер, драил полы, менял свечи в подсвечниках, мыл посуду. И уезжал несолоно хлебавши. Не скатиться в халтуру удавалось с огромным трудом.
