Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Прошла секунда, другая, и девочка услышала долгий выдох. Открыв глаза, она обнаружила, что лицо матери, только что искаженное безумной гримасой, расслабилось, а взгляд потух, сделался рассеянным.
– Ты вся грязная, – произнесла Марта совершенно нормальным, разве что слегка усталым голосом. – Вода еще теплая. Иди помойся.
Такое случалось нечасто. Не веря своей удаче, Гретель без лишних слов поспешила в ванную.
Внутри было влажно и тепло. Посреди комнатки расположилась купальня, полная мыльной воды. Таз для умывания стоял на полу, а его обычное место на табурете заняла керосиновая лампа с закопченным плафоном. Прикрыв дверь, девочка разулась, сняла фартук, платье и нижнее белье. Пришедшие в негодность чулки отправились в угол, к другим тряпкам.
Раздевшись, Гретель переступила жестяной бортик ванны. Вода, оказавшаяся не просто теплой, а горячей, защипала царапины, полученные в овраге и на Сыром Погосте. Гретель зашипела сквозь сжатые зубы, а потом резко села, погрузившись в воду по самый подбородок. Теперь гореть начали все царапины и ссадины разом, но это было именно то, что нужно. В банные дни мылся сначала отец семейства, потом его жена. Гензелю и Гретель всегда доставалась грязная и остывшая вода.
Когда жжение немного успокоилось, девочка взяла кусок мыла, растрепанную мочалку и принялась оттирать въевшуюся в поры грязь Сырого Погоста. Напряжение понемногу покидало ее. Она даже принялась что-то напевать под нос, когда дверь отворилась и на пороге возникла Марта Блок. Гретель замерла, но мать подошла к ванне и спокойным голосом спросила:
– Ты не забыла полотенце?
– Оно на крючке висит, – произнесла Гретель. – Спасибо, что побеспокоилась.
– А что это у тебя такое плавает? – Мать слегка нахмурилась. – Листик?
Она склонилась над купальней, а потом резко погрузила руки в мыльную воду и схватила Гретель за ноги. От неожиданности девочка вскрикнула.
Пальцы, впившиеся в лодыжки, были жесткие, а хватка крепкая. Марта Блок потянула ноги дочери вверх, так что ягодицы Гретель заскользили по шершавому от известкового налета дну. Девочка испуганно вцепилась в бортики ванны, когда мать изо всех сил дернула ее ноги вверх. Голова и туловище Гретель тут же оказались под водой. Она не успела зажмуриться, и глаза заволок полупрозрачный полог из воды и мыльной пены. Гретель увидела пузыри воздуха и собственные волосы, похожие на водоросли. Нечто подобное, наверное, наблюдал каждый утопленник за мгновения до смерти.
Все произошло слишком быстро, и Гретель потребовалось две или три секунды, чтобы по-настоящему испугаться.
«Меня топят!» – эта страшная мысль заставила ее упереться в бортики и рывком вытолкнуть собственное тело из воды. Гретель буквально повисла над купальней – пальцы изо всех сил цепляются за тонкие борта, ноги в воздухе, выше головы.
Втянув воздух, Гретель прохрипела:
– Мама, отпусти! Не надо!
Мыльная пена жгла глаза, волосы облепили лицо. Гретель почти не видела мать, но чувствовала ее твердые, похожие на кузнечные щипцы пальцы, сдавившие лодыжки.
– Дыши, дыши, чертовка. – Марта говорила спокойно, даже ласково, и это пугало куда сильнее воплей. – Дыши, пока дышится.
Пусть и скругленные, борта купальни резали пальцы. Коротким движением, которым рыбаки подсекают рыбу, а фермеры вытаскивают из земли крепко засевшую морковку, Марта снова дернула собственную дочь за ноги. Руки, и без того дрожавшие от напряжения, согнулись, и Гретель с головой ушла под воду.
Уши сдавила гулкая тишина. Когда локти Гретель бились о борта купальни, она слышала низкие удары, похожие на гудение набата. В груди начало жечь, как будто воздух в ее легких медленно, но верно вытесняло расплавленное олово.
Пальцы скользили по жестяным бортам, и все же Гретель собрала последние силы и снова приподняла себя над поверхностью воды. Она уже не пыталась заговорить с матерью, лишь надсадно дышала.
«Если снова упаду, захлебнусь», – подумала Гретель, когда Марта в третий раз дернула ее за лодыжки. Ладони сорвались с бортов, и девочка шумно плюхнулась в воду, подняв тучу брызг. Затылок ударился о металлическую стенку, и в ушах прозвучал зловещий подводный набат.
«Теперь ее точно запрут в сумасшедшем доме», – пронеслось в голове у Гретель.
И тут железная хватка матери ослабла. Пальцы-кле́щи заскользили по мокрым щиколоткам, а потом разжались. Получив свободу, девочка тут же вынырнула и со свистом втянула воздух.
– Успокойся! Марта, дьявол тебя подери!
Убрав облепившие лицо волосы и проморгавшись, Гретель увидела силуэты, сцепившиеся в свете керосиновой лампы. Отец держал маму, а с ее рукавов и подола стекали струи воды. Томас Блок был вдвое крупнее жены, мощные плечи, широкая грудь и мускулистые руки сразу выдавали в нем лесоруба. Но сейчас даже он с трудом мог удержать Марту.
– Нет, отпусти! – крикнула она. – Я должна закончить!
– Гретель, ты в порядке? – спросил отец, не обращая внимания на вопли жены.
Гретель часто закивала.
– Тогда вытирайся, одевайся и выходи.
С этими словами хозяин дома вытащил жену из комнаты и захлопнул дверь.
Девочка вылезла из ванны, вода в которой еще продолжала колыхаться, как во время шторма. Трясущимися руками взяла полотенце и принялась вытираться. Нехотя натянув грязное платье – свежая одежда лежала в спальне, – она вышла в «каминный зал».
Мать неподвижно сидела за обеденным столом и смотрела в пол. Томас Блок, в кожаной куртке со множеством ремешков и в мешковатых штанах, заправленных в сапоги, стоял рядом.
– Ты принесла лекарства? – поинтересовался он у дочери.
Только сейчас Гретель вспомнила про пакет с мамиными порошками.
– Да, сейчас, – молясь, чтобы он до сих пор был в кармане куртки, а не где-нибудь в кустах на Сыром Погосте, Гретель поспешила к вешалке. К счастью, пакет оказался на месте. Она протянула отцу лекарство и сдачу, выданную Хофманном.
– Пожалуйста, вскипяти воду и приготовь раствор, – с этими словами отец направился к разделочному столу.
Никто из обитателей окраин не мог позволить себе такой роскоши, как отдельная кухня. Поэтому в углу «каминного зала» стоял сервант с посудой, висели медные сковороды и черпаки. Заглянув в котелок, Томас Блок весело произнес:
– Ага, похлебка готова! Ну, значит, все не так плохо, как мне показалось вначале, верно, дорогая?
Марта ничего не ответила. Пока отец и дочь ужинали, она сидела без движения, сложив руки на коленях.
Только отправив в рот первую ложку похлебки, Гретель поняла, насколько проголодалась. Тем временем на огне закипел чайник. Томас Блок пересел в свое кресло и раскурил трубку, а Гретель убрала со стола и быстро приготовила мамино лекарство. По рецепту следовало сыпать одну маленькую ложку порошка на кружку горячей воды, но в этот раз Гретель насыпала две ложки. Оставив раствор на столе (следить, чтобы Марта его выпила, в ее обязанности не входило), девочка тихо удалилась в
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
