Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
что это психосоматическое расстройство. Бабушка назвала его шарлатаном и демоном.
Он сказал:
— Никаких причин для продолжения кровотечения больше нет. Она сама осуждает себя в своем сознании. Ей не станет лучше, пока она не решит, что ей должно стать лучше.
Кто-то посчитал, что мой брат останется с матерью, а я должна уехать с бабушкой. Мы переехали к ее отцу в фермерский дом прадедушки в Колумбии, штат Миссури. Несколько лет спустя, когда самые худшие моменты того времени уже почти стерлись из памяти, я спросила, почему меня отправили с бабушкой Билли, хотя я должна была пойти в подготовительный класс, и мне ответили: «Потому что ты захотела с ней поехать».
В Миссури я погрузилась в новую жизнь — жизнь без брата, живого и мертвого, и с бабушкой, которая накладывала мне на вафли клубнику или взбитые сливки пальцами без крови под ногтями. Там некому было оберегать меня и беспокоиться обо мне. Я скучала по маме, но с каждым днем все меньше и меньше. Компанию мне составляли собака, коза и прадедушка, кидавшийся молотками в заходивших на задний двор диких свиней и плативший мне два доллара за то, что я приносила инструменты обратно в дом. Эта игра определенно понравилась бы брату, но я старалась не слишком часто вспоминать его. Всякий раз, как я думала о нем, мне становилось грустно, и я скучала по нему. Я не могла забыть его, как бы ни старалась.
У нас с бабушкой сформировался свой распорядок дня. Я каждый день ходила в школу, а по воскресеньям мы отправлялись в кино, и мне дарили одну игрушку. Фильмы мы выбирали по очереди, и когда наступала моя очередь, я могла выбрать совершенно любой. Меня безумно возбуждала безграничность моего выбора, и я делала его, основываясь почти исключительно на афишах возле кинотеатра. Так я выбрала «Масло Лоренцо», «Рыбу страсти» и «День сурка». Угодить мне было легко, и я никогда не возражала против выбора бабушки даже после того, как «Огонь в небе» заставил меня плакать по ночам целую неделю. Бабушка любила меня, но не обладала даром утешения. Каждый вечер она заставляла меня читать попеременно то Библию, то комиксы про Барби, то покупаемые в супермаркетах таблоиды про звезд. Мне казалось, что принцесса Диана и Мария Магдалина выглядят одинаково. То же самое я думала про Билли Рэя Сайруса и Иисуса Христа. Когда мне по ночам не давали спать мысли про похищение инопланетянами, я, чтобы отвлечься, доставала из-под подушки журнал Star.
Жизнь вместе с бабушкой и ее отцом на полях Миссисипи научила меня часами думать только о себе. Проводя по полдня наедине с собой, без всякой отвлекавшей меня от размышлений компании, я научилась думать о том, кто я такая, кем я собираюсь стать и чего мне хочется.
В свободное время я исследовала окрестности прадедушкиного участка и заходила дальше, чем мне позволяли. Слишком маленькая и глупая, чтобы осознавать опасность, я придумала свою игру — выслеживать и хватать за хвост садовых ужей. Я хватала их достаточно быстро, чтобы они не успели опомниться, и тут же бросала, прежде чем они успевали поцарапать мне кожу своими зубами. Укусили меня только однажды. Укус был быстрым и болезненным, но я не закричала. Вытаращив глаза, я принялась размахивать руками, пока уж не отцепился от меня. Потом я зажмурилась и прислонилась к дереву. Задержав дыхание, я успокаивала себя, обращаясь прямо к двум дырочкам на указательном пальце.
— Тебе не больно, Эшли, — повторяла я, бережно обхватив больную руку здоровой. — Если будет больно, ты умрешь. А ты не умрешь.
Когда мы на Рождество приехали в Индиану, мама обвинила бабушку в том, что та настраивает меня против нее.
— Она так ведет себя, будто даже не знает, кто я такая.
В словах матери ощущался яд, знакомый гнев поднимался из глубины ее гортани.
За несколько дней до Рождества мама зашла в гостиную и увидела, как я играю с куклой. Эту куклу она купила и, завернув, оставила под елкой. Она знала, что кукла мне понравится, и надеялась, что она напомнит мне о том времени, когда мы играли все вместе и жили в однокомнатной студии. Теперь она снимала дом с двумя спальнями, и в нем было достаточно места и для меня, но я до сих пор жила в Миссури. Никто не считал удачной идеей возвращать меня в Форт Уэйн посреди учебного года, но мама скучала по мне и хотела видеть дома.
Увидев, что я открыла подарок раньше времени — тот подарок, ради которого она оставалась на дополнительную подработку, — мама закричала. Но я не только ощущала, что отдалилась от матери, я сердилась на нее и не понимала, чего она от меня хочет. Она то отсылала меня, то просила вернуться, а теперь, похоже, разозлилась оттого, что я нахожусь здесь. Я отвернулась и пошла прочь и тут же уткнулась лицом в ковер гостиной. Мама пнула меня. Я не заплакала.
Через пару мгновений мама подобрала меня и прижала к себе. Меня очень редко держали на руках, и это само по себе было вознаграждением. Но сейчас я отвергла ее жест, обмякнув всем телом. Я надеялась, что она подумает, будто я умерла или парализована. Мне хотелось, чтобы она поняла, как сильно обидела меня. Мне хотелось, чтобы она извинилась передо мной, как когда-то извинился ее ухажер. В комнату вошла бабушка, посмотрела на нас и спросила, что случилось. Мама сказала, что я открыла подарок. Бабушка объяснила, что купила мне такую же куклу в Миссури. Бабушка встала на колени рядом со мной.
— С тобой все в порядке, детка?
Я посмотрела на входную дверь.
— В порядке. Ничего не болит. Я не умерла.
Мама ушла в свою комнату и закрыла дверь.
— Бабушка, скажи ей, что все в порядке. Я же не умерла. Я жива.
Когда мы с бабушкой вернулись на ферму, я выпрыгнула из бабушкиной машины и ворвалась в дом. Сначала я забежала в гостиную, где на столике всегда стояла моя чайная чашка, затем в ванную, где в розовом стакане у раковины была моя замечательная зубная щетка. Я дотрагивалась до всех вещей, которые напоминали мне о моей новой жизни в Миссури, где никто не бил меня, где я могла читать сколько угодно и где не было ржаво-красных пятен в ванне. Я обратилась к бабушке, не глядя на нее.
— Не отвози меня больше никуда, ладно? Я не хочу никуда
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
