общей неясности ситуации Серко и Верныдуб не решили еще как поступить: следовать к Хмельницкому в его гетманскую ставку или присоединиться к нему на марше в районе Староконстантинова.
— Хмель все равно выдвинется к Горыни или Случу, — рассуждал Остап, — там его лучше всего и встретить. А пойди мы сейчас в Чигирин, то пока доберемся к гетману, уже надо будет назад возвращаться.
— Ты прав, — подумав, согласился Иван, — только нам надо бы выступить к границе уже сейчас, ведь регулярных полков в пограничье нет и ляхи просто сметут те гарнизоны, что там оставались на зиму. Тем более, по слухам, Лянцкоронский захватил Бар и теперь со своими хоругвями лютует в его окрестностях.
— А, что померяемся силой с паном брацлавским воеводой? — засмеялся Верныдуб. — Покажем ему, где раки зимуют.
Но Иван не склонен был разделять оптимизм приятеля.
— Ты зря недооцениваешь воинское искусство Лянцкоронского, — серьезно ответил он, — воин это опытный и отважный, хотя звезд с неба и не хватает.
Именно поэтому, выступив из Мурафы к Староконстантинову, он принял все меры предосторожности, направив сильные конные разъезды в северном и северо — западном направлении. Двигаясь без обоза и артиллерии с одним лишь недельным запасом провизии и фуража, охотники продвигались вперед стремительно, однако, Серко избегал крупных населенных пунктов, предпочитая обходить их стороной. Привалы делали в степи или на опушке леса подальше от людских селений. К исходу третьих суток разведчики доложили, что накануне в направлении Звягеля прошел регулярный казацкий полк, которым по рассказам местных жителей командовал запорожский полковник Иван Донец.
— Так это ж наш давний приятель, — обрадовался Остап, — помнишь, мы с ним в Азове три месяца оборонялись от турок и татар?
— Да кто ж такое забудет? — ответил Иван. «Азовское сидение» он помнил хорошо. После поражения восстания Гуни, они с Верныдубом вместе с ним ушли на Дон, где в то время среди атаманов большим авторитетом пользовался старый знакомый Ивана Михаил Татаринов. Приняли донцы запорожцев хорошо, по — братски, тем более, что трехтысячный отряд Гуни оказался как раз кстати. Еще в июне 1637 года донские казаки захватили турецкую крепость Азов, выстроенную в устье Дона, но турки и татары постоянно пытались вернуть ее назад. Пока что все их попытки завладеть Азовом оказались безрезультатными, но все понимали, что с его утратой турки не смирятся и рано или поздно пойдут войной на Азов крупными силами. Вот поэтому запорожцев приняли с радостью, многие из них, в том числе Серко с Верныдубом, не стали уходить в нижние городки, а поселились в Азове, который за какой — нибудь год превратился в крупный торговый город. Однако казаки не теряли бдительности и к предстоящим военным действиям готовились самым серьезным образом. За два года фортификационных работ город превратился в неприступную крепость, включавшую в себя помимо собственно Азова еще два каменных «города» Топраков и Ташкалов. Протяженность каменных стен вокруг них составляла около 1100 метров. Ширина стены достигала 6 метров. Стены опоясывал ров, выложенный для прочности камнем, шириною 8 метров и глубиной 4 метра. Из Азовской крепости казаки тайно прорыли ряд подземных проходов, которые позволили бы совершать им неожиданные для врага вылазки. Донцы заранее приготовили также подкопы для взрывов и ямы — ловушки. Остап с Иваном вместе с другими запорожцами также занимались фортификационными работами в Азове, где и познакомились с Иваном Донцом, тоже участником восстания Павлюка. Он оказался земляком Серко, родом с Подолии, но также, как и Иван, в ранней юности ушел на Дон, где и прижился. Уже значительно позднее он появился на Сечи, получив там прозвище Донец. Впрочем, таким прозвищем запорожцы награждали многих донских казаков, поэтому почти в каждом курене был свой Донец. Их новый приятель оказался общительным компанейским парнем лет двадцати восьми, с шапкой темно — каштановых волос на голове и светлыми карими глазами. Ростом он был лишь чуть ниже Верныдуба, но уступал ему в силе, как и его ровесник Данила Нечай, ставший их четвертым приятелем. Чуть позднее Серко ожидало еще одно радостное событие: в Азове неожиданно объявился его давний приятель Федор Богун со своим сыном Иваном. Молодой Богун сразу понравился Ивану, так как хотя ему еще не исполнилось и двадцати лет, но был он отчаянно смел и дерзок, хотя далеко не безрассуден. Своим обострившимся магическим чутьем Серко сразу распознал в нем задатки характерника и в свободное время преподал немало из того, чему сам научился у Киритина и старой Солохи.
Однако, вскоре обучение пришлось прервать так как в январе 1641 года по стенами Азова внезапно появилось сорокатысячное войско крымского хана, а вслед за ним подошла турецкая армия. В июне турецко — татарские войска обложили Азов со всех сторон. Кроме янычар, крепость осаждали солдаты, набранные из арабов, греков, сербов, албанцев, венгров, валахов и других народностей, населявших земли, подвластные Османской империи. В турецкой армии находились также инженеры — подрывники из Испании, Венеции, Франции и Швеции. То были мастера по разрушению крепостных сооружений. Сосредоточенный в Анапе флот состоял из 100 каторг, 80 больших и 90 малых судов. Стенобитных пушек, стрелявших ядрами весом до пуда, насчитывалось около сотни. Общая численность турецко — татарских сил, прибывших к Азову, достигала 200–250 тысяч. Всей этой грозной силе противостояло пять тысяч казаков во главе с атаманами Осипом Петровым и Наумом Васильевым. Турецкие войска повели осаду крепости по всем правилам военного искусства. Огонь из тяжелых пушек нанес ей громадные разрушения. Стены были разбиты во многих местах до основания. Из 11 башен уцелели только 3, да и те сильно пострадали от обстрела. Спасаясь от пушечных ядер, казаки покинули дома и вырыли для жилья глубокие землянки. После столь сильного артиллерийского обстрела турки предприняли мощную атаку крепости. Удар численно превосходивших войск казакам было трудно отразить, и они оставили Топраков. Донцов спасли заранее вырытые подземные траншеи.
Серко сейчас вспоминал, как после этого осажденные вынуждены были большую часть времени проводить под землей в то время, как турки стали насыпать земляной вал вокруг азовских стен и даже выше них, устанавливая на его гребне тяжелые осадные орудия. Выпущенные из них ядра проделывали бреши в стенах, сносили дома, поджигали строения. Тогда — то он и обратился к атаману Петрову, с которым они сдружились еще подростками, и предложил подвести под земляной вал подкопы и взрывать его. Атаман поддержал это предложение, и тогда началась настоящая «подземная» война. Казакам удалось скрытно сделать несколько подкопов под вал и он вместе с осадными орудиями взлетел на
