В сердце затаился страх. Биться о дверь не хотелось, боялась, что может услышать кто-то не нужный. Она все же надеялась, что Александр запер ее здесь с добрыми намерениями.
С добрыми. Какое неподходящее слово для такого злосчастного места. Боже! Эта девушка! Перед глазами всплыла вся картина произошедшего. Вновь стало мутить, но она удержала в себе этот позыв. Да и не вышло бы из нее ничего. Все, что могло выйти, уже вышло. Посмотрев на часы, она заволновалась.
— Десять часов утра! В это время я обычно уже дома. Тетя будет волноваться.
К двери кто-то подошел и, сунув ключ в скважину, раскрыл ее. На пороге стоял Александр, держа в руках поднос.
— Доброе утро. Давно проснулась?
— Только что.
— Я так и подумал, что ты будешь спать долго. Я позвонил твоей тете и сказал, что у тебя есть дела, что ты придешь попозже.
— Хорошо.
Она села на край кровати. Он подошел к ней, протянул поднос с завтраком.
— Вы и вправду думаете, что мне сейчас это нужно? При виде этого всего, меня уже воротит. Сомневаюсь, что смогу что-то есть ближайшее время. Слишком жуткая картина стоит перед глазами.
— Но тебе нужно поесть!
— Издеваетесь!? Выпустите меня отсюда! Какого черта я проснулась в этой богом забытой комнате в полной тьме, да еще и запертая?
— Тебе стало плохо! И я уложил тебя в своей комнате, мы не вернулись обратно.
— То есть, я все еще внизу? — ужаснулась она. — За этими стенами — комнаты пыток?
Он ничего не ответил. Поставил поднос на кровать.
— Ответьте мне!
— Все, о чем спросишь, я постараюсь ответить.
— Кто эти девушки? Как они сюда попадают?
— Я не знаю, — развел он руками. — Никто мне об этом не говорит. Их привозят сюда с мешками на голове. Обычно они всегда под чем-то. Наверно, пичкают их наркотиками. За все это время никогда не видел знакомого лица. Не дай бог, конечно. Думаю, все эти девушки не из нашего города.
— Господи, сколько всего их тут было? Мне страшно даже представить, если только на этой неделе их было сорок.
— Пятьдесят две, — поправился он, будто считал овец.
Она смотрела на него, то ли с отвращением, то ли с удивлением.
— Вы так легко говорите об этом? Пятьдесят две. Они ведь были чьими-то дочерьми.
— Как и все мы, милочка. Их мучения длились недолго. Да, некоторые держатся около двух недель. Но их муки кончаются, а мы живем с этим. Знаешь, наверно, я бы лучше пережил часы боли и ада, чем годы смиренья и молчания. Прошу тебя, смирись с неизбежным.
Рита продолжала сидеть молча, смотря по сторонам.
— Твое лицо все отекло. Вот как мне тебя отпустить домой к тете? Она ведь подумает, что что-то случилось.
— А разве ничего не случилось?
— Перестань! Теперь эта твоя работа.
— У меня такое чувство, будто Вы умалишенный.
— Так и есть! Живя так, сложно не тронуться умом.
— Сегодня тут будет кто-нибудь?
— Нет. Сегодня никого.
— А что вы скажете остальным?
— Кому и о чем?
— Работникам, что Вы скажете, куда я делась? Ведь, видимо, я все же буду передвигаться по отелю.
— Конечно! Теперь для всех ты заместитель управляющего, который работает в своем кабинете. И ты можешь выбрать для себя любую комнату на свое усмотрение на третьем этаже. Теперь тебе придется задерживаться надолго. И в этой комнате тоже, теперь это твой дом!
— «Красный бархат» никогда не станет моим домом!
— Тебе только так кажется! Ты скоро привыкнешь и станешь такой же, как я. Жалость к посторонним людям покинет тебя так же, как и отвращение при виде крови.
Она закатила глаза и упала спиною на кровать.
— Что с тобой?
Она лежала неподвижно, еле дыша, без сознания.
Александр достал из комода пузырек нашатыря. Видимо, это средство находилось рядом с ним всегда. Поднес к ее носу, пару секунд она не реагировала, что встревожило его. Но, все же она вскочила, оттолкнув его руку. Прокашлявшись, она смотрела на него.
— Что Вы сделали со мной? Мне всего лишь семнадцать лет!
— Когда-то и мне было семнадцать, но когда все это началось, мне было всего пятнадцать. Мне было шестнадцать лет, когда я на себе волочил труп девушки, которая весила больше, чем я.
— Но почему?
— Отель только был открыт, и я был слишком любопытен, бегал тут всегда. Близар, которому на то время было чуть больше чем мне, сказал отцу, что хочет, чтобы я был его другом. Меня не спрашивали. Моим родителям заплатили, а меня поселили в отеле рядом с ним. Так мы с ним и общались, пока его отец не решил поступить со мной так. Я раб, понимаешь!?
— Вы идиот, вот что я понимаю!
— Прекрати горячиться! Я, конечно, все понимаю: твое состояние, стресс, но не нужно оскорблять меня ежеминутно.
— В этой комнате больше никого нет, чтобы оскорблять кого-то еще. Уж, поверьте мне, я сомневаюсь, что пожму руку Близару, когда встречу его в следующий раз!
— Пожмешь! Будь уверена в этом! Пойдем, выберешь себе комнату, примешь ванну, приведешь себя в порядок и уедешь отдыхать. Через два дня выйдешь. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы привести мысли в порядок.
— Я хочу бежать!
— Но ты не убежишь!
Бродя по третьему этажу, со стеклянными глазами, она вошла в первую открытую дверь. Хлопнув за собою, она прямиком направилась в ванную. Раздевшись, она включила горячую воду и уселась. Струя воды стекала с ее каменного лица.
***
Рита провела рукой по лицу и раскрыла глаза, смотря, как по плиткам душевой кабинки струится в сток розовая вода. С ее тела стиралась закоптившаяся кровь. Смыв с себя все бесследно, она вышла, натянув на себя банный халат. Пройдя вновь мимо бездыханного тела, сделала вид, что в комнате, кроме нее, никого нет.
Вновь закипал кофе, была раскурена очередная сигарета. Город проснулся, его суета доносилась и до нее. Вновь выйдя на балкон, она смотрела вдаль, пытаясь уйти мыслями далеко.
— Бедная моя тетушка. Сколько она сделала для меня… И что, теперь живет одна и носит цветы на могилу, в которой меня нет. За что же я с ней так …
Окурок полетел прямо вниз.
***
— Милая, отчего тебя задержали на работе?
Рита пронеслась мимо тети к себе в комнату, решив, что лучше им не общаться.
— Я устала, посплю. Позже поговорим.
— Звонил Кристиан, — донеслось из-за двери.
Она бросила все вещи на пол, легла на кровать, крепко прижав плюшевого кролика. Слез не осталось, да и
