— Во-первых, куколка, четче и по делу. Не знай, что ты девственница, решил бы, что телом зарабатываешь. Я не сказал, что ты такая! — рычаньем прерывает мои возмущения. — Во-вторых, ты теперь часть моей семьи и не под руководством Верховной. В-третьих…
— Это последний. В-третьих, я не собираюсь ничего рассказывать, что тебе навредит. Достаточно ясно?
— Я продавала разные обереги.
— Ага.
— Конечно, тебе не понять. Я продавала магию, это неправильно.
Геката, конечно, не наказывала меня за такое. Вряд ли её вообще волновали подобные мелочи. И Верховная сама ворчала, что многие ведьмы поступали подобным способом. Низко и неправильно.
Но Соня удивительно хорошо заговаривала браслеты. Я таскала к ней травы, в обход Верховной, что тоже можно было считать предательством. Но ведь Соня была грустной и потерянной, а это поднимало ей настроение.
— И это вся тайна? Что ты приторговывала браслетами? И много хоть заработала, чтобы так переживать?
— На номер хватит.
— Все номера забронированы, свободных нет.
— Ты ведь лжешь.
— Лгу. Но ты от меня никуда не денешься, куколка.
И что-то мне подсказывает, разум, наверное, что Берг говорит не только о сегодняшней ночи и ближайшем времени.
— Если не хочешь спать, значит, собирайся.
— Домой.
— Мой дом на территории клана. Решил вернуть? Ещё успеваешь, четырнадцать дней не прошло.
— Твой дом, куколка, теперь там, где я.
— Нет.
Берг встает с кровати и улыбается широко. Только в этой улыбке ни капли теплоты или нежности. Словно насмешка и обещание, что ответ мне не понравится.
— Мы будем только вдвоем, куколка.
Глава 14. Берг
— Куколка, не беси.
Тая даже не пытается сдвинуться с кровати. Укуталась в тёплое одеяло и часто моргает, взмахивая ресницами. Красивая, блин. Редкостная стерва и без тормозов, но красивая. Особенно сейчас. Сонная, с отпечатком подушки на лице, медленным дыханием.
Зверь рвётся обратно в постель. Завалить и показать, как со мной ей будет хорошо. Любыми способами заполучить самку, чтобы больше не рыпалась и не возражала.
Заладила со своим «не буду» и «не трогай». Вот только ведь хуже делает. Зверя дёргает, чтобы он способ нашел на неё права заявить. Всё равно от Истинности никуда не деться. Лучше бы охотницу в пару получил, у тех хоть инстинкт самосохранения есть. У куколки же сплошное безумие, без границ.
— Нам ещё ехать долго.
— Ну вот и езжай. А мне тут хорошо.
— Тая, я сейчас тебя не плечо заброшу и в машину утащу. И мне будет абсолютно плевать, на взгляды других и твои крики. Доходчиво? Я сказал, чтобы ты собиралась.
— А я сказала, что мне здесь хорошо. Ты мне никто, чтобы я тебя слушалась.
Короткий рывок, чтобы на себя дёрнуть. Сжать в руках, коснуться губами моей отметки. Слабая, не настоящая. Хочется выпустить клыки и оставить след, не стираемый. Завершить ритуал, чтобы стала моей. Только ведь, блять, куколку это не волнует. Даже если детей нарожает гору, будет пофиг.
Ощущение, что у неё в крови, вместо магии, сопротивление плещется. Она ж нихрена не понимает. Будто не знает, как себя с Альфой вести нужно. Что даже если не уважаешь, не боишься — притворись. Потому что в инстинктах заложено, в правилах.
Сумасшедшая.
— Хватит меня слюнявить, — упирается ладошками, оттолкнуть хочет, когда губами накрываю тонкую шею. Одни своим присутствием Зверя выводит. — Берг!
— Помолчи, — она такая лёгкая, подхватить на руки и сильнее прижать. Хрупкая. Тяну вниз ворот толстовки, чтобы сильнее вжаться. Блять, не Волк же внутри сидит, чтобы на запахе помешаться. Но к ней тянет постоянно. — Просто помолчи, куколка, не выводи из себя.
И она, слава Лесным Богам, замолкает. Захлопывает свой чудный ротик, продолжая зло сопеть. Но это пускай, это можно. Потому что меня уже срывает. Ни Зверь, ни я не можем выдержать наличие пары, когда она постоянно пытается сбежать. Отрицает нашу связь, отказывается от меня.
Зверя выкручивает каждый раз, когда Тая начинает характер показывать. Не так капкан охотников резал, как слова девчонки. Наглой, упрямой, которая будто не знала, что рвёт на части постоянными отказами.
Тая подчинится. Это вопрос времени, привычки. Поймёт, как нужно себя с Альфой вести. Когда перестанет колючки выпускать, смирится и примет меня. Но до этого момента дожить нужно. И не подохнуть от тоски, желательно.
— Ты сам справляешь с этим, — бурчит, когда в стену вжимаю, чтобы одной рукой придерживать, а второй под толстовку лезть, голой кожи касаться. — Хватит. Ты не можешь…
— Могу. Ты моя пара, куколка. И ты меня тоже хочешь.
— Неправда!
— Да?
Ухмыляюсь на пару со Зверем. Может возбуждение и не чувствуем по запаху, но другие индикаторов хватает. Как дрожит, и дыхание сбивается. Как Тая вздрагивает, стоит прикоснуться поцелуем к коже. Прикусить пухлые губы и ворваться внутрь языком.
Дикая, вкусная. Её бы не выпускать из кровати вообще. Брать и брать, пока голос не сорвёт. Пока Зверь не насытится. Сдерживает только факт, что я буду у неё первым. Последним. Единственным.
Почти двадцать два года, а ещё не никто её не касался. Только я. Рвёт крышу от понимая. Пускай не меня ждала, но мне так думать хочется. Моя своенравная самка, которую приручать нужно.
— Ненавижу, — всхлипывает, когда от губ отрываюсь.
— Ненавидь, если легче, но стоит мне тебя коснуться, как ты течешь.
— Неправда! Ты мне не нравишься, понял? Никогда не понравишься.
Куколка страх окончательно теряет, толкая меня. Удивительно, сколько в неё силы. Не хватит, чтобы боли причинить, но старается. За что укус получает, чтобы притихла и дурить прекратила.
— Я говорил тебе, куколка?! — не знаю, кого в рычании больше — меня или Зверя. — С Альфой смирной должна быть.
— Вот и ищи себе смирную. Я такая, и прогибаться под тебя не буду!
— Будешь. Хочешь сделку? Минута и отпущу тебя, если выиграешь.
— Отпустишь обратно в клан?
Даже трепыхаться перестает, настолько заинтересована. Зверь рвёт контроль, чтобы сообщить, что никуда она не пойдёт. Он моя пара, и хер кто её отпустит.
— Ага. Если сказала правду.
