— Хватит! — Едва отстраняюсь. Но понимаю, что он меня отпускает, а не я вырываюсь. Встаю на ноги и делаю шаг назад. — Зачем?
— Что, зачем? — В золотых глазах бегают искорки веселья, а я все не могу понять, что же он такое задумал.
— Захотел — поцеловал. Нельзя?
— Жаль, хороший поцелуй был.
— Нет.
— То есть, нет? — Удивляюсь.
— Просто нет, и все. Я хочу тебя поцеловать еще раз. — Встает и подходит ко мне.
— Эээ, нет! Стоп! — упираюсь ладонями ему в грудь. — Я так не согласна. И забери эту наглую улыбку со своего лица!
— Я знаю, что ты задумал! Мы на яхте одни, тебе нужен секс, а я здесь единственный представитель женского рода. Вот только твой замысел провалился, потому иди и порыдай. Я не буду с тобой спать!
— Разве я об этом просил? — спрашивает игривым тоном. Глазами раздевает меня, и я теперь жалею, что одета только в купальник.
— Ты же сказал….
— Что хочу поцеловать. Я не говорил о сексе ни слова. А вот ты… целую тираду выдала. Боишься поддаться?
— Если ты успела заметить, я здесь на яхте тоже единственный представитель мужского рода. — Смеется.
— Плевала я на это. Меня не интересует… мужской род!
— Нет. Выскажусь более конкретно — меня не интересуешь ты — как человек. Так лучше?
Глава 12
Смотрю на него пронизывая взглядом, надеясь, что отстанет, но нет, так и стоит, ласкает взглядом золотых глаз и улыбается как дурачок.
— Что значит посмотрим? — Прищурившись спрашиваю.
— Софи, неинтересно раскрывать все карты, но тебе понравится, обещаю. — весело отвечает, и возвращается к штурвалу.
— Что мне должно понравиться? — кричу в спину.
— Не что, а кто! — Засовывает в уши наушники от маленькой колонки, которой раньше не видела и ложится на спину, качая головой, вероятно в такт музыке. Вот ненормальный!
Сажусь обратно на диван и не свожу взгляда с этого парня. Что у него в голове? И почему так доволен, словно на горизонте показался берег, о котором мечтаю не первый день?! Что задумал? Какую цель преследует? Ну хочет уже умереть, пусть прыгает в воду и плывет подальше от яхты, неужели это трудно? Гарантировано утонет рано или поздно, а я даже весла сделаю если нужно и буду грести в какую-нибудь сторону, чтобы добраться земли, так как от вида воды меня начинает уже тошнить.
Желудок бурчит, напоминая, что я еще ничего не ела. Вставать совсем не хочется, ведь солнышко припекает и нагоняет сон, да и организм еще ослаблен после болезни, но все же заставляю себя встать и пойти на кухню. Там нахожу упакованный паштет и яйца. Последние жарю и съедаю вместе с паштетом чувствуя как становится немного лучше. А потом возвращаюсь на палубу и снова ложусь под солнечные лучи. Тепло, то что мне сейчас нужно.
Сама не замечаю, как засыпаю, качаясь на волнах. Ощущение покоя и безмятежности топит меня в себе, внушая уравновешенность, затишье и даже надежду на лучшее будущее, хотя нынешние прогнозы относительно него отнюдь неутешительны.
Сквозь сон чувствую, как становится тепло в груди. Легкими прикосновениями кто ласкает мои руки и плечи, берет волосы, и нежно-нежно касается губ, так легко и непринужденно, даже призрачно… Открываю глаза и смотрю на спокойное лицо Макса прямо надо мной. Он натягивает на меня одеяло, а потом просто уходит так и не заметив, что я проснулась.
Неужели это было актом милосердия и доброты? Он накрыл меня, чтобы не сгорела под солнцем? И он… ох черт, это он ласкал меня и снова поцеловал. Ну что с ним стало не так? Почему вдруг переменился и начал ухаживать? Я, конечно понимаю, что одна с ним, неужели думает, что имеет какие-то шансы, особенно после того, как обрек нас на смерть своими же силами?
После обеда Макс возвращается на палубу с ящиком и затем исчезает где-то за рубкой. Что-то щелкает, стучит. Не иду к нему проверить, что делает. Захочет, сам расскажет.
Иду на кухню и беру пачку шоколадного печенья, которое сиротливо лежит на столе. Сажусь на палубу, свесив с нее ноги и долго смотрю в даль, выбросив все мысли из головы. Иногда полезно ни о чем ни думать, ни переживать. Иногда нужно отпустить ситуацию и примириться с обстоятельствами, особенно когда у тебя нет сил и ты обречен на смерть силами другого человека.
Ну в самом деле, что я могу сделать? Отремонтировать парус? Точно нет. Починить солнечные батареи? Тоже нет. Вот и остается сидеть здесь и болтать ногами в воздухе, наблюдая за косяком дельфинов, которые красиво и величественно, то появляются над водой, то исчезают, даря каплю надежды на то, что все будет хорошо. Возможно не сейчас, но когда-то точно.
— О чем думаешь? — Голос смертника вырывает из плена пустых мыслей. Я даже не заметила, что за рубкой перестало что-то стучать, настолько погрузилась в себя и созерцание линии горизонта. Не заметила, что солнце стало красного цвета и медленно плывет за горизонт.
— О доме. — Отвечаю. — А ты что делал?
— Пытался починить нашу яхту. — улыбается.
— Нашу? — удивленно.
— Ну нас здесь двое, — нашу.
— И как?
— Пока никак.
— Макс, для чего ты решил ее починить? — Прищурив глаза, спрашиваю, глядя в золотые глаза.
— Не буду отвечать на вопрос, на который ты и так должна знать ответ. — Избегает моего взгляда. А у меня на сердце так тепло становится, от его поступка, от того, что все-таки пытается что-то сделать и не дать мне умереть, что готова прямо здесь и сейчас обнять его за сильные плечи и прижать к себе.
Молчу, тоже не продолжая разговора. Макс притягивает меня к себе, так по своему, будто принадлежу ему, одновременно нежно и осторожно. Поддаюсь. Черт! Сама не знаю почему, но вдруг понимаю, что мне приятно находиться в его объятиях, приятно вдыхать аромат его тела и вот так просто сидеть с ним.
Мы одни на весь мир. Я и он.
Его улыбка, слегка с поднятыми уголками губ, так нравится, не удерживаюсь и улыбаюсь в ответ, хотя он этого не видит.
— Можно тебя спросить? — Говорю.
— Валяй.
— Назви истинную причину своего бегства в море.
Мгновение парень молчит, похрустывая пальцами, а потом, все так же глядя в горизонт, как и я, говорит:
— Моя невеста умерла.
И от этого короткого предложения становится больно. Где-то в груди моё сердце сжимается, от его горького тона, от грусти, что вокруг него, от боли, которая, уверена, разъедает душу.
