— Рабам туда нельзя.
15
Я поежилась и попыталась улыбнуться:
— Я просто хотела подышать свежим воздухом. На небо посмотреть.
Я глупо скалилась в глянцевое черное забрало, но драгун лишь покачал головой:
— Рабам нельзя. Иди отсюда.
Я нащупала кобуру под поясом, представила, как достаю пистолет и целюсь имперцу в голову… Но это было несусветной глупостью: на одного имперца придут еще десять, и тогда мне никогда не увидеть свободы. Никогда.
Я развернулась и поднялась по той же лестнице, по какой спускалась, в казармы. Пошла по коридору. Здесь по-прежнему никого не было. Я юркнула в нужный проем, схватила с койки форму и шлем и наспех оделась, комками засовывая платье. От одежды пахло табаком и крепким потом. Конечно, она была мне велика, слишком широка в плечах, но так все равно меньше шансов, что меня заметят. Я нацепила на голову шлем, стараясь, чтобы не торчали огненные пряди. Одернула китель, глубоко вздохнула и вышла в коридор, стараясь вести себя непринужденно. Будто в такой ситуации вообще можно вести себя непринужденно. Но у меня, как у любого человека, есть право на жизнь. Мою жизнь. Которую я проживу так, как хочу, или так, как умею.
Я приосанилась и вновь пошла вниз. Как я и ожидала, караульный меня пропустил. Я сошла с трапа, огляделась: космодром, забитый кораблями, под необъятным брюхом флагмана копошатся техники в белых комбинезонах. Я повернула голову и обомлела: Лора стояла, задрав голову, и рассматривала огромный императорский герб — дракона, пожирающего раскаленное солнце. Значит, ее пропустили? Или велели пропустить?
Я закрыла глаза и сглотнула — я не могу уйти вот так, не прощаясь, тем более, видя ее совсем близко. Я неспешно подошла и окликнула совсем тихо:
— Лора.
Она в недоумении обернулась, шаря глазами по сторонам. Несколько раз посмотрела мимо меня и пожала плечами.
Я немного подняла забрало:
— Лора, это я.
Ее глаза округлились:
— Ты? Что ты здесь делаешь? В таком виде…
— Я ухожу.
— Куда? — она все еще ничего не понимала; стояла и хлопала глазами.
Я пожала плечами:
— Куда-нибудь. Главное, подальше. Вроде бы, здесь леса. Уйду в лес, а там, может найду корабль до Норбонна.
— Ты совсем дура?
Я не стала отвечать — может и совсем…
— Мы в жизни не видели леса. Да ты через час погибнешь!
Я опустила голову:
— Лучше там, чем под этим чудовищем. Пойдем со мной. Мы вернемся на Норбонн, и все будет, как раньше, — смешно, но тогда я действительно верила.
Лора онемела и подалась назад, будто боялась быть хоть косвенно причастной к моим словам:
— Нет.
— Мне тоже страшно, но это последний шанс. Как только отремонтирует флагман, эскадра уйдет в гиперпрыжок. И тогда все. Мы не выберемся из Сердца Империи.
Лора покачала головой:
— Нет. Нет!
Я еще больше подняла забрало, чтобы она видела мои глаза:
— Прошу, решайся. Пойдем со мной.
Сердце бешено колотилось, пальцы похолодели, а к горлу подступил плотный ком — мучительно хотелось плакать.
— Лора, прошу, — от волнения голос хрипел. Я поймала ее тонкие пальцы и сжала огромной форменной перчаткой: — Я понимаю, как тебе страшно, но…
Она выдернула руку и порывисто подалась назад:
— Нет. Не проси.
— Я не хочу уходить одна. Без тебя. Меня будет мучить совесть.
Лора поджала пухлые губы:
— Я знаю, — прозвучало холодно и как-то отстраненно.
— Лора, мы должны уйти. Сейчас, пока не спохватились. Мы вернемся домой.
— Нет.
— Не бойся. Мы все сможем, — я вела себя, как последняя дура, твердила глупость за глупостью. Она сто раз повторяла, что мечтает быть с Торном, но я несла этот бред и никак не могла остановиться.
Лора сделала еще шаг назад и уперлась в гладкий бок одного из технических трапов:
— Я не боюсь. Я не хочу уходить. Я остаюсь.
Я на мгновение онемела и нахмурилась:
— Что значит «остаюсь?»
Она повернулась спиной и спрятала лицо в ладонях:
— Я останусь с Винсентом. Он давно обещал забрать меня. Я не вернусь. Не проси. Нет.
— Но… — я не знала, что сказать, только открывала рот, как выброшенная из воды рыба. — Как… Мы же рабы, Лора. Вещи. Ты это понимаешь?
Она порывисто повернулась, отняла руки. Глаза горели, слезы градом текли по смуглым щекам:
— Да! Да! Пусть так! Он любит меня. И я его люблю. Понятно?
— Да он был готов убить тебя на месте, если… — я невольно попятилась. – Так это была ложь…
В груди стало пусто и гулко, как в глубоком пересохшем колодце. Не думала, что она причастна к этому.
Лора с вызовом подняла подбородок:
— Да! Да! Ложь! Ты же у нас великая норбоннская святая! Ни люди, ни стихия… Тьфу! — она звучно сплюнула. — Не помню, как там дальше.
— Зачем?
— Это был единственный способ помешать тебе наделать глупостей.
— Глупостей? — внутри все закипало. — Да кто тебя просил? Это моя жизнь, ты понимаешь? — я колотила себя кулаком в грудь, затянутую в проклятый имперский мундир. — Это моя честь и мое достоинство! Мое! И я имею право выбирать между бесчестьем и смертью!
Лора усмехнулась:
— Не такое уж и бесчестье быть наложницей высокородного из старого дома. — Она опустила голову и пробормотала совсем тихо: — он молод и красив. Чего тебе еще нужно?
— Я не хочу быть шлюхой!
Она бросила на меня холодный, уже совсем сухой взгляд:
— Тоже мне, какая цаца. Думаешь, я хочу? Скольких ублюдков мне пришлось вытерпеть до него, до моего Винсента? Ты все сама знаешь. А теперь приходишь ты и предлагаешь мне все бросить! Да плевать я хотела на эту голодную забитую свободу. Здесь я сыта, довольна, меня никто не тронет и у меня есть отличный мужик с вот таким членом, — она сделала непристойный жест руками, от которого меня передернуло.
Не хочу помнить такую Лору.
Я опустила голову и сказала совсем тихо:
— Наложница де Во умерла. Ты слышишь? Умерла! Я не хочу даже представлять, что он сделал с ней! Может, Вилму убил тоже он?
Лора скривилась и фыркнула:
— Вот глупости. Он проиграл ее в баргет адъютанту Сенатора. Маделису.
— Ты врешь. Он мне сам сказал.
— Как хочешь, — Лора равнодушно пожала плечами и нажала на кнопку селектора на браслете: — Мой господин, Эмма Гессер на космодроме в форме имперца.
