— Вот ведь, черт! — В чувствах прохрипела в темноту.
Прошло еще несколько спасительных минут, полных спокойствия.
Хвала небесам, полегчало.
— С каких пор у тебя астма? — Раздался мужской голос с другой половины лоджии.
— Проклятье! — Истерически закричала Лера, подпрыгнув на месте от неожиданности. И ее нельзя в этом винить. Нервы. Теперь уже, вцепилась в перила, чтобы не упасть.
Вот ведь! Он все это время находился здесь, и даже виду не подал!
Балкон был достаточно большим, широким. У каждой двери умещалось по диванчику, и кофейному столику. Последние украшали прозрачные вазы с мелкими живыми цветочками. На софе, со своей стороны, развалился Давыдов. Конечно, в такой темноте девушка его не заметила. Но, сейчас, когда глаза привыкли, была уже не в силах отвернуться. Могучее тело, «упакованное» лишь в черные пижамные штаны. Широкая серебряная цепь на шее. Сильно отросшие, взъерошенные волосы цвета воронова крыла. Он не был красавчиком, которых обычно печатают на обложках журналов. Но, игнорировать его безграничную мужественность казалось нереальным.
— Нет у меня никакой астмы! — Отозвалась, почти шепотом.
— Ты задыхалась. — Спокойно произнес Герман.
— Да. То есть, нет! А! — Поспешила отвернуться. — Не важно.
— У тебя либо проблемы с дыханием, — Мужчина сделал паузу, а потом добил окончательно. — Либо с головой.
Лера посмотрела на него тяжелым и долгим взглядом.
— Особенно с головой, — ляпнула на выдохе, полностью соглашаясь.
— Почему не спишь?
— Я спала.
— М-м-м...
— А ты?
— Бессонница.
— Понятно.
Натянуто улыбнулась. Практически, через силу.
— Я не узнал тебя.
— А?
Немногословно. Ничего умнее на ум не пришло.
— Тогда. В аэропорту. Не узнал.
— Но, ты сам подошел ко мне!
— Просто догадался, что ты, как и прежде, неуклюжа до ужаса. — Рассмеялся мужчина. — Так нелепо плюхнуться в лужу могла только ты. Лишь ты, Лера!
В тот самый миг, девушке стало не по себе от того, каким цепким взглядом он ее окатил. Сердце бешено заколотилось в груди. И…и прямо в жар кинуло. Она ведь стояла перед ним в одной тоненькой ночной рубашке. В короткой, ярко-розовой. Прилипающей к телу во всех нужных местах.
Черт! Даже без нижнего белья!
Почему? Почему ей чудилось, что данный факт не укрылся от внимательного мужского взора? От собственной оплошности хотелось рычать. Или в голос стонать!
Так странно…
Со стороны казалось, будто тигра и котенка заперли в одной клетке. И оба пытаются найти выход, совершенно не зная, как сосуществовать…бок о бок друг с другом!
— Неужели мы с тобой разговариваем? — Хмыкнула Лера, пытаясь изменить ход своих мыслей.
— Алкоголь, как известно, развязывает язык. — Прокряхтел Давыдов, демонстрируя выпитую наполовину бутылку коньяка. — А я сейчас чертовски пьян.
— Я должна была догадаться...
— Сказать, что еще он делает? — Мужчина поднялся с дивана, и медленно, угрожающе медленно приблизился. Вплотную. Остановился в жалких сантиметрах до соприкосновения их разгоряченных тел.
Валерия напряженно закашляла:
— Д-у-дурманит разум?
— Стирает условности, — опалил кожу губ горячим дыханием, — рушит все барьеры.
— А забыться…поможет? — Проблеяла угрюмо, из последних сил цепляясь за жалкие крохи самообладания. — До утра, например?
Герман шумно втянул в себя воздух:
— На самом деле, плохая идея. КПД — ноль!
— Жаль. Хотела…просто уснуть.
Он внимательно вглядывался в ее лицо, а после обескуражил банальным вопросом:
— Это из-за него?
— Что? — От злости, сквозившей в стальном голосе, Лера напряженно отступила.
Давыдов прищурился. Несколько долгих секунд осматривал ее тоненькую цепочку с крестиком.
Или же он на грудь так пялится…не мигая? Черт!
Валерия запаниковала, и вновь сделала шаг назад. Импульсивно.
— Почему ты пятишься?
— А ты почему так бесцеремонно вторгаешься в мое личное пространство?
— Отвечай! Из-за него себя изводишь?
— Да из-за кого?
— Ну, с кем там у тебя было тяжелое расставание?
— Ничего подобного!
Даже ногой топнула, не желая признавать правоту мужчины.
— Лгунья! Я, по-твоему, ослеп?! Ничего не вижу?!
— Почему ты злишься?
— Потому что ты — дура!
— Я и без тебя это знаю.
— Он удовлетворял тебя?
— Что?!
Спирина забыла, как дышать.
— Говорю, часто кончала под ним? — Произнес с нежностью хирурга, занесшего над пациентом руку со скальпелем.
— Перегибаешь, Гера! — Не узнавая своего голоса, прошипела Валерия.
— Расслабься, трусишка. Не ершись. Я завтра, при всем желании, не вспомню этого разговора. Просто даю тебе возможность излить душу.
— Да! Часто! Доволен?
— Часто, — наклонился к ее уху, — значит — не всегда! Не всегда.
Лера дернулась.
Зачем он это делает? Зачем?!
— Я был прав. Страдаешь. Любила.
— Тебе не понять.
— Ты меня не знаешь. С-о-в-е-р-ш-е-н-н-о!
— А вот и знаю!
— Смотришь. Но, не видишь. Как слепой котенок!
— Иди к черту, Давыдов!
— С превеликим удовольствием! — Надменно фыркнул. — О чем вы говорили, так долго, с отцом?
— Если столь любопытно, спроси у него сам.
— Я задал вопрос! — Его голос был пропитан сталью.
— Он предложил мне место в вашей компании.
— Что? — Герман отшатнулся, как от удара. — В моем отделе?
— Нет. Его личным секретарем. Помощником руководителя, если быть точнее...
— Что?! — Теперь уже взревел мужчина.
— Не кричи! Все спят!
Давыдов молниеносным движением схватил ее за волосы, потянул вниз, вынуждая таким образом встать на носочки, и запрокинуть подбородок вверх.
— Знаешь самое главное правило охотника?
— Совсем рехнулся?!
— Если загнал зверя в угол — ни на миг не отворачивайся!
