— Кто-нибудь из вас знает, кто ее отец-китаец? — Она положила орешек в рот.
Руки у меня дрожали от гнева и от того, как спокойно она при этом ела.
— Моя мать накажет тебя за такие слова!
Она, кривляясь, передразнила меня, а потом сунула в рот маринованную редиску и захрустела ею, даже не потрудившись закрыть рот.
— Если ты чистых американских кровей, то и мы все тоже. Правда, сестрички?
Другие красавицы и их горничные вяло пытались заставить ее замолчать.
— Ты грязная дырка! — выпалила я.
Она нахмурилась:
— В чем дело, мелкая дрянь? Тебе так стыдно быть китаянкой, что ты не узнаешь себя в зеркале?
Остальные опустили глаза. Две куртизанки искоса переглянулись. Пышное Облако положила ладонь на руку Туманного Облака, умоляя ее прекратить.
— Она слишком маленькая, чтобы при ней говорить о таких вещах.
Почему Пышное Облако так добра ко мне? Значит ли это, что она верит в слова Туманного Облака? Вне себя от ярости, я бросилась на Туманное Облако и попыталась столкнуть ее с кресла. Она на мгновение застыла от неожиданности, но потом ухватила меня за лодыжки и повалила на пол. Я начала колотить ее по плечам кулаками, но она схватила меня за волосы и отшвырнула прочь.
— Мелкая дикая полукровка. Ты ничем не лучше нас!
Я снова кинулась на нее и ударила ее по носу основанием ладони. Из обеих ноздрей у нее полилась кровь, а когда она вытерла ее и увидела алые пальцы, она снова повалила меня на пол и измазала мне лицо кровью. Я кричала и обзывала ее, а потом укусила за руку. Она тоже закричала и, выпучив глаза так, будто они готовы были вылезти из орбит, схватила меня за шею и начала душить. Я тщетно пыталась вдохнуть и в панике, стараясь вырваться, ткнула ее кулаком в глаз. Она подскочила и завопила от ужаса. Я нанесла ей травму, одну из худших для красивой женщины: черный синяк под глазом. Пока он виден, она не сможет появляться на вечерних приемах. Туманное Облако вскрикнула, бросилась на меня и начала бить меня по лицу, крича, что убьет меня. Остальные девушки и их наставницы кричали, чтобы мы прекратили драку. В комнату вбежали слуги-мужчины и растащили нас в разные стороны.
Неожиданно все затихли, было слышно только, как бранилась Туманное Облако. В комнату вошли мать и Золотая Голубка. Я думала, мать пришла, чтобы спасти меня. Но в следующую секунду я увидела, что ее глаза стали серыми, как сталь.
Туманное Облако фальшиво заголосила:
— Она повредила мне глаз…
Я схватилась рукой за шею, будто мне было больно:
— Она чуть не задушила меня!
— Я требую компенсации за мой глаз! — крикнула Туманное Облако. — Я приносила тебе денег больше, чем все остальные, но пока глаз не пройдет, я не смогу работать! Поэтому я требую заплатить мне деньги, которые я заработала бы за это время!
Мать пристально посмотрела на нее:
— А если я не дам тебе денег — что ты тогда сделаешь?
— Я уйду из твоего дома и расскажу всем, что эта мелкая дрянь — полукровка!
— Мы не можем позволить тебе болтать повсюду всякую чушь только потому, что ты разозлилась. Вайолет, извинись.
Туманное Облако победно мне улыбнулась.
— А что насчет денег? — спросила она у матери.
Мать повернулась и, ничего не ответив, вышла из комнаты. Я пошла за ней, пораженная тем, что она не вступилась за меня. Когда мы дошли до ее комнаты, я закричала:
— Она назвала меня дрянью-полукровкой!
Мать вполголоса выругалась. Обычно она только смеялась, услышав чьи-то оскорбления. Но в этот раз она молчала, и это меня пугало. Я хотела, чтобы она развеяла мои страхи.
— Это правда? Я наполовину китаянка? Мой отец — китаец?
Она повернулась и угрожающе произнесла:
— Твой отец мертв. Я тебе уже говорила. Больше никогда и ни с кем об этом не говори!
От холодного равнодушия, пропитавшего ее голос, меня охватил ужас. Столько страхов одновременно нахлынуло на меня! Что из услышанного мною правда? Что из этого хуже всего?
На следующий день Туманное Облако пропала из нашего дома. Говорили, что ее выгнали. Но я не чувствовала радости от победы. Мне было не по себе, оттого что я привела к большему ущербу, чем хотела. Я знала, почему ее больше нет: потому что она сказала правду. Неужели она на самом деле теперь станет трезвонить об этом?
Я спросила у привратника, знает ли он, куда уехала Туманное Облако.
Треснувшее Яйцо поскреб пальцами ржавый болт.
— Она была слишком занята по дороге отсюда — ругала твою мать последними словами — и поэтому не дала мне свой новый адрес. Но с таким черным глазом она нескоро найдет себе пристанище.
— Ты слышал, как она меня называла?
Я с нетерпением ждала ответа — он показал бы мне, как далеко ушли сплетни.
— Ай-ай! Да не слушай ее. Она сама полукровка, — утешил меня он. — Она думает, что ее белая половина делает ее равной тебе.
Белая? У Туманного Облака были темные волосы и глаза. Никто бы даже не подумал, что она не чистокровная китаянка.
— Как ты думаешь, я тоже выгляжу так, будто во мне половина китайской крови? — тихо спросила я.
Он посмотрел на меня и рассмеялся:
— Ты совсем на нее не похожа!
Он снова принялся оттирать ржавый болт.
Меня успокоили его слова.
Но потом он добавил:
— Разумеется, не половина. Может, несколько капель…
Меня обдало леденящим ужасом.
— Эй, да я же пошутил! — сказал он мягко.
Слишком мягко.
— Мать у нее была наполовину шведкой, — услышала я позже разговор Треснувшего Яйца с наставницей одной из куртизанок. — Она вышла замуж за шанхайца, который вскоре умер и оставил ее одну-одинёшеньку с ребенком на руках. Семья мужа отказалась признать ее его вдовой, и так как своей семьи у нее не было, пришлось ей пойти в уличные девки. А потом, когда мужчины стали интересоваться Туманным Облаком — хотя той тогда было только одиннадцать, — мать продала ее в первоклассный цветочный дом, где у нее по крайней мере есть небольшая возможность прожить жизнь лучше, чем ее мать. Вот что я слышал от привратника «Дома Ли», где Туманное Облако работала до прихода сюда. Если бы она не закатила истерику мадам в том доме, она сейчас могла бы даже вернуться туда.
Позже в своей комнате я целый час просидела на кровати, держа в руках зеркало, но не осмеливаясь поднести его к лицу. А когда я наконец посмотрела в него, то увидела зеленые глаза и каштановые волосы и выдохнула от облегчения. Я отложила зеркало. Но беспокойство вскоре вернулось. Тогда я зачесала волосы назад и перевязала их лентой, чтобы видеть свое лицо целиком. Задержав дыхание, я подняла зеркало. И снова в чертах лица я не заметила ничего китайского. Я улыбнулась, от улыбки пухлые щеки приподняли внешние уголки глаз — и сердце у меня гулко забилось от мгновенной перемены во внешности. Слишком заметными стали черты моего неведомого отца: чуть округлый нос, приподнятые ноздри, припухлости под бровями, плавная линия округлого лба, пухлые щеки и губы. Ничего подобного во внешности матери не было.
