Хозяйка обнаружилась на грядках метрах в двадцати от дома, но я не стала отвлекать ее от работы – старикам нужно двигаться, и ушла готовить напиток богов. После яркого солнечного утра в доме показалось мрачновато и тесно. Но скоро в комнатке сильно и остро запахло кофе – я приправила напиток зубком чеснока, найденным в кухоньке. Он делал вкус ярче, но мягче.
По готовности позвала Марию Львовну, и она внесла свой вклад в наш завтрак - вытащила из старенького холодильника кусок сыра и покромсала его щедрыми ломтями.
- Ешь, столоваться будем вместе. У меня пенсия старческая – большая. А кофе немного разбавь - я крепкого боюсь, давно уже не пила. Хорош получился, - пробовала она напиток.
- Да… пожалуй, - соглашалась я, смакуя немного непривычный вкус напитка.
- Вода здесь другая, без городской хлорки, - кивала хозяйка, - а колодцы раньше не там били, где удобно, а там, где залегает водяная жила. Знающий человек воду искал с веточкой-рогулькой.
- Подводная река, - покивала я, соглашаясь с ней: - Дома тоже вкусная вода была. Даже для работников в поле бочку у нас набирали. Только к нам с прибором из геологоразведки кто-то приезжал. Но и за рогульку в свое время, я думаю, деньги тоже брали и немалые, - и вспомнила вдруг, спохватилась:
- Расскажете, чем и как вас лечить, если вдруг прихватит? Телефон медпункта у вас есть?
Она покрутила головой, не соглашаясь с таким распорядком и планами.
- Сейчас сходишь в магазин и купишь еды. Сегодня подошла машина, товару будет много, а потом останется только плохой сыр – как мыло, честное слово, - сплюнула она, - пока на свои деньги возьмешь, а в другой раз – на мои, так и будем жить. Как тебе спалось на новом месте?
- Хорошо, - пожала я плечами.
- Говорят же – всегда дается столько, сколько по силам вынести. Вы хорошо, видно, ладили с мужем, потому тебе так плохо. Ты же не только его, а и жизнь налаженную теряешь. Ничего… потихоньку переживешь. Давай еще когда поговорим об этом - легче пойдет.
- Мы не просто хорошо ладили, Мария Львовна, мы любили, - тяжело вздохнула я, но мир не заплыл слезами, не перехватило больно горло…
- Может и правда – нужно говорить, - пробормотала я, вставая из-за стола: - Рассказывайте! Где тут у вас магазин?
- По этой дороге все прямо и прямо, а там сама увидишь. Возьми тачку за домом – идти далеко, не на себе же тащить? Я всегда хожу с тачкой.
Я с сомнением взглянула на нее, но потом согласилась - холодильник есть, наберу сразу всего с запасом, чтобы не отвлекаться и не бегать каждый день.
Село и при ближайшем рассмотрении оказалось живописным - через всю долину тянулась заасфальтированная центральная улица. На одну сторону вдоль нее стояли вполне благополучные дома из кирпича. За каждым сбегал вниз огород, потом следовали сады, которые ограничивались мелким ручьем. Он протекал вдоль всего села и обозначался старыми коренастыми вербами, росшими на берегу. Живописную извилистую цепочку из них я наблюдала с высокого холма еще вместе с Марком. Улочки, убегающие в стороны от основной дороги, были грунтовыми, но хорошо натоптанными. Продуктовый магазин обнаружился в самом центре - возле медпункта и бывших зданий сельсовета и клуба. Сейчас, как рассказала мне Мария Львовна, тут было управление местным хозяйством и еще что-то – я не особо интересовалась подробностями местной жизни и не запомнила.
Сюрприз ожидал меня в самом магазине – людей там оказалось много, и они вполне предсказуемо обратили внимание на нового незнакомого человека. Пока стояла в очереди, меня незаметно разглядывали и тихо обсуждали, и это было нормально – в любом селе так же интересовались приезжими. Я еще на входе поздоровалась сразу со всеми и просто ждала, когда подойдет моя очередь. Женщина возраста моей мамы, которая стояла рядом, приветливо поинтересовалась:
- А к кому вы приехали, у кого это сейчас гости?
- У Марии Львовны, - вежливо улыбнулась я в ответ, и удивилась, увидев ее реакцию – женщина сразу же отвернулась, а остальные заговорили между собой, оглядываясь на меня. Говорили живее, чем перед этим, но тише – значит, точно обо мне. Странные взгляды бросали и женщины и мужчины, а стояло тут человек двадцать. Потом молодой мужской голос весело окликнул меня из середины очереди:
- Еще одна ведьма, значит?
- Ага, только на испытательном сроке, - охотно отозвалась я, с огромным облегчением реагируя на шутку.
- Погуляем сегодня вечером, заводная? – веселился мужчина.
- Смотри, а то прокляну. К нам только со всем уважением, если кто не знает, - пряча улыбку, со значением ответила я ему.
Реакция на эту невинную шутку тоже была странной – народ насторожено замолчал, на парня городского вида, который шутливо флиртовал со мной, зашикали и он умолк. А мне предложили закупиться без очереди, чем я и воспользовалась с превеликой охотой. Нагребла продуктов на пару тысяч. Пока общалась с продавцом, было тихо, только шепотки то тут, то там. Все чудесатее и чудесатее, как говорится. Неужели здешние всерьез верили в ведьм? С опозданием сообразила, что зря ответила и подыграла - местные суеверия запросто могут аукнуться будущей стройке.
Продукты помог вынести тот самый парень – лет двадцати пяти, с кудрявым чубом и шальными черными глазами – местная звезда, не иначе. Когда все покупки были уложены на старезную бабулькину тележку, я протянула ему руку:
- Спасибо, дорогой товарищ! Надеюсь, на самом-то деле вы не думаете…?
- Думаю. Самая тяжелая болезнь на свете – это привычка думать. Она неизлечима, - улыбался он, вглядываясь в мое лицо.
- Ремарком увлекаетесь? Классикой, как плюшками, балуетесь? - уважительно кивнула я, борясь с желанием назвать его сынком и на «ты»: - Думать очень даже не помешает, а то у вас тут, как я погляжу, процветает массовое увлечение фольклором.
- Я подойду вечером, - дернулся он ближе ко мне, - выходи. Соловьи еще не отпели, погуляем под сиренями, подышим.
- Здорово. Сам дыши, ночью дождь будет, - не сдержалась я и потащила прочь мерзко скрипящую тележку. Подъедут ребята – будем ездить закупаться на машине. Шла, мягко пружиня удобными кроссовками по потрескавшемуся асфальту, а спиной ощущала жгучий мужской взгляд.
Вот же гадство… улыбалась невесело сама себе - грядущая свобода, очевидно, прописана на моем лице, не иначе. По какой еще причине так массово подтягиваются самцы? В такой короткий срок и столько внимания - вначале Беркутов был не прочь приударить, теперь вот этот молодец. И задница моя толстая их не отпугнула. Ну, на-адо же – оказывается, кому-то я все же могу понадобиться, кроме Олега. А он, как будто и шутя, но не один раз повторял «кому ты нужна, кроме меня». И не обижалась ведь, радовалась, что нужна ему… Вслед донеслось:
