Толкунов проверил оптический прицел, закрепил на стволе винтовки «БраМит».[11]Вынул из новенького подсумка обоймы со странными зелеными головками пуль.
— Товарищи офицеры и бойцы, приступаем к выполнению задания. Свою задачу все помнят, так что начинаем без долгих предисловий. Овсянников, за тобою круговое наблюдение.
Радист кивнул.
— Я извиняюсь, но, может, чуть выждем? — прошептала Катрин. — До рассвета еще больше двух часов, да и погода сомнительная. Вздумают мамалыжники часовых менять, шуму-то будет…
— Рискнем! — отрезал Толкунов. — При всем моем уважении к тебе, товарищ Мезина, сейчас я командую. На катере нам понадобится время, так что тянуть нечего. Решительнее, товарищ младший лейтенант.
— Так точно. Я поднапрягусь, — заверила Катрин.
Спустились вниз. Мешок со взрывчаткой Женьку уже порядком допек. Могли бы и поудобнее поклажу приготовить. Спецгруппа засела за побуревшими от дождей ящиками с каким-то, видимо, даром никому не нужным, оборудованием. Толкунов приготовил винтовку, прислушался:
— Готовы? Тогда рассредоточиваемся и готовимся к рывку. У меня промаха не будет.
— Вы же, товарищ старший лейтенант, снайпер, — почтительно отозвалась начальница. — Мы мигом.
Женька выглядывал из-за пахнущего размокшей фанерой ящика. Румын-часовой топтался у трапа буксира. Ворот шинели, так похожей на краснофлотскую, поднят. Невразумительная шапка натянута на уши. Озяб оккупант.
Тишина. Только однообразный плеск волн. Даже за городом стрельба стихла. Женька сжимал рукоять ТТ, старался на часового не смотреть. Человек взгляд чувствует, начальница об этом как-то длиннющую лекцию прочла.
Румын поправил на плече винтовку, побрел вдоль кораблей. Поднял голову, прислушиваясь — за городом вновь начали падать снаряды.
Выстрела «мосинки» с глушителем Женька практически не слышал, — вроде как отзвук далекой стрельбы. Громче лязгнул приклад винтовки — часовой осел на пирс. Метнулась к нему смутная фигура. Женька, вскакивая, успел подумать, что в маскхалате начальница выглядит смешно — вроде поменьше ростом стала, этакий медвежонок. Довольно женственный. Вон как бедра играют..
Женька пролетел полсотни метров, подхватил часового под вторую руку. Начальница уже волокла тело по сходням. Шепотом возмутилась:
— Да чем же их откармливают? Мамалыга такая питательная?
Труп уложили за рубкой. Старшина Миша-Махсун, попутно подхвативший простреленную шапку румына, присел рядом, повел стволом автомата:
— Тихо вроде?
— А ты думал, — Толкунов с длинной винтовкой взлетел на борт последним, спрятался в тени надстройки. — Проверяем, не задерживаемся…
Женька выпутался из лямок вещмешка, скользнул за начальницей в узкий люк. Лейтенант со своей «пищалью» исчез в рубке. Взрывник Миша остался наверху присматривать за обстановкой.
Внутри было темно. Женька изо всех сил старался не оступиться. Металлический пол предательски вздрагивал под ногами. Вдруг впереди скрипнула дверь, возникла и расширилась полоса желтого света. Начальница смутно-пятнистой тенью метнулась навстречу, сверкнуло лезвие финки. Кто-то придушенно ахнул. Женька ввалился в кубрик, — воняло здесь прилично. Лежал на полу человек в теплой фуфайке, Катрин выпускала из объятий другого, — тот еще булькал, выплевывая на подбородок кровь. Третий моряк, придавленный ногой сержантши, сжался под одеялом, в ужасе выкатил глаза.
Катрин злобно кивнула — спроси!
— Was für ein Schiff ist das? Antworte?![12]— рыкнул Женька, вдавливая ствол пистолета в лоб лежащему на койке.
— «Shiu», Herr Offizier. Ich bin nicht schuld…[13]— с ужасным акцентом пробормотал матрос, на его выпуклом, с залысинами, лбу выступили капли пота.
Женька машинально вытер ствол о шаровары и ударил лежащего рукоятью пистолета по темени.
— Что за херня, Евгений? — спокойно поинтересовалась начальница.
— Нормально. Мы на «Жиу».
— Это я поняла. Кто так бьет? Это даже не смешно.
— Так я оглушить. Отключился же…
— Это он от удивления. Ты, Жень, или мне дай работать, или свой гуманизм целиком и полностью потрудись на Базе в сейфе оставить. Кому нужна человечность хромающая, криворукая?
Из-за переборок донесся приглушенный хлопок выстрела, через мгновение еще один. Катрин коротко ткнула финкой под подбородок лежащему, вскочила в коридорчик. Женька бросился следом.
Дверь справа распахнулась, в коридор высунулся встрепанный человек в кителе нараспашку. Катрин, не останавливаясь, придавила его к переборке, ударила финкой.
— Проверь!
Женька прыгнул в крошечный кубрик, больно задев коленом железный косяк. С верхней койки свесил голову человек, ошалело моргая. Увидев жуткую фигуру в просторном пятнистом балахоне, разинул рот, собираясь орать. Пришлось бить пистолетом прямо в зубы. Отвратительно хрустнуло. Человек замычал, вцепился в подушку. От повторного удара обмяк. Женька врезал еще раз, метя в основание черепа, как учили. Надо бы, того…. зачистить.
Ствол ТТ уткнулся в спину в нечистой фуфайке. Звук выстрела тело заглушит…
Черт, нехорошо как-то. Права начальница, развел сопли гуманные.
В коридоре послышались приглушенные шаги. Женька вскинул пистолет. В дверь осторожно заглянула светловолосая голова:
— Ты меня когда-нибудь точно пристрелишь, Земляков. Пошли. Это действительно «Жиу». И этот наш драгоценный фон Миттель именно здесь квартирует. Но возникла некая проблемка…
— У меня тоже… проблемка, — пробормотал Женька. — Я чего-то не могу, вот так, бессознательного…
Начальница молча сгребла за капюшон, пихнула к двери. Женька вышел, вытер взмокшее лицо. Хорошее у них на кораблях отопление. Катрин выскользнула следом, — финка уже вернулась в ножны.
— Извини, — прошептал Женька. — Ножа мне не дали. И вообще…
— Иди-иди, сирота правозащитная. Потом поговорим…
Эта каютка была поприличнее. Даже этажерка с книгами имелась. Мертвец вытянулся вдоль койки, второй труп сидел снаружи, у трапа, уткнувшись лбом в поручень. Толкунов устроился на узком письменном столе, бережно уложив винтовку на колени, разглядывал привинченный к стене сейф.
— Ключики? — поинтересовалась Катрин.
— Нету.
— Как нету?
