Я махнула рукой скучающему кучеру и, изображая степенную мать семейства, попросила отвезти на ярмарку.
И когда мы попали туда… Забыла обо всем. О времени, о причине, по которой я оказалась в столице, о своих проблемах… Потому как ничего более замечательного и веселого в своей жизни я не видела! Мне понравилось абсолютно все! И восхитительные ледяные сладости, и демонстрация кожаных доспехов, и костры, через которые надо было прыгать, а по снопу искр седая предсказательница определяла, какая тебя ждет жизнь.
Мне она заявила, глядя с опаской и отойдя на пару шагов, что видит рядом три мужские фигуры и длинный, извилистый путь. А Хейму просто низко поклонилась и заявила, что все у него будет хорошо, после чего я потащила мальчишку подальше.
Мы наблюдали за шуточным боем на мечах и игрушечных лошадях, за ловкачами, перекидывающими разноцветные кольца, за силачами, которые совсем не в шутку демонстрировали свои возможности. Потом, раскрыв рты, за огромным, расцветающим жаром драконом в темном небе.
А еще я впервые смотрела театральное представление, да не людское, а кукольное, со смутно знакомым сюжетом.
Оно повествовало о золотом драконе, о гордом духе, который повелевал всеми стихиями и жил в Небесном мире вместе с ассами. О его любви к невероятно красивой девушке и о том, как он спустился ради нее на землю. Об их счастье и приключениях. О том, что он не ушел, когда она умерла от старости, а растворился в их общих детях, и детях их детей, подарив этому миру нынешних драконов, которые имели облик людей, но обладали огромной магической силой.
Такая грустная и красивая сказка… а может и не сказка?
У меня слезы на глаза навернулись, не говоря уж о принце, для которого эта история была не просто легендой, а сказом о предках. Я пересела к нему поближе и крепко обняла. И почувствовала, как расслабляется в моих руках маленькое тельце…
Эх, малыш…
Мы прошлись еще немного, и я проследила, чтобы дракоша отправился домой, повернув какие-то камни на своем браслете, ну а сама уселась в экипаж, которых, несмотря на поздний час, было не мало. Мне даже удалось спокойно пройти мимо привратника и быстренько добраться до своего сарайчика.
Но как только зашла, сразу почуяла что-то странное… Будто чье-то присутствие.
И темно ж, хоть глаз выколи! Ни икта не видно. И где же эта свечка…
— Ты заходи давай, чего на пороге встала? — сказал вдруг кто-то из темноты, а я, вскрикнув, метнулась в сторону и с грохотом рухнула на пол, зацепившись за корень.
Твою ж во все дыры!
Темные колдуны? Неужели они нашли меня?
Глава 14
Колдуны? Как они узнали, что я здесь? Откуда?!! Как вошли? Я же на противомагический замок немногочисленные денежки потратила, никто не мог…
Всхлипнув от страха, быстро проползла к большому пню, который я использовала как стол, в надежде нащупать таки там свечу и огниво, но нащупала только… свечу.
— Не это ищешь? — снова знакомый-незнакомый голос. Но… не угрожающий, не злой, просто… странный. Как будто я его не ушами слышу. А может это слуховые галлюцинации? Вот не зря я вьюн-чихун не люблю — наверняка от его пыльцы.
В углу, где стояла кровать, вспыхнуло магическое огниво, и я снова инстинктивно отшатнулась, вжимая голову в плечи.
— Ой, ну до чего пугливая стала… — снова вздох… в моей голове.
Снова? Почему снова? А-а-а.
Я сошла с ума. Свихнулась.
Видимо, если ведьму вовремя не инициировать, то можно вообще не начинать — зачем кому-то сумасшедшая ведьма?
Потому что я, наконец, определила, на что похож этот голос… На бабушкин!
От ужаса перед происходящим и собственным грядущим — уже настоящим — сумасшествием я, наконец, зажгла искру на кончике пальца и подпалила свечку. И тут же выставила ее вперед, как оружие… Ведь был же шанс, что мой разум не забрали икты?
И там кто-то на самом деле есть… раз зажигает огоньки…
Неровный свет пламени выхватил темную зелень, покрывшую стены даже изнутри, стул с наспех брошенными на него рубашками, лису, аккуратно заправленный топчан, дальше снова стена и окно с закрытыми ставнями и…
Стоп.
Лиса?
Я сглотнула и снова уставилась в угол.
Лиса. Маленькая рыжая и… с трубкой? Которую она деловито засунула сейчас в пасть и пыхнула, улыбаясь…
Ага. Улыбчивая лиса, курящая трубку… И ведь даже в обморок не упадешь! Потому что если она мне мерещится — биться больной головушкой об пол не стоит. А если не мерещится — так лучше не терять сознание в ее присутствии. Мало ли…
— Насмотрелась?
Вот странно. Голос был опять в моей голове, а рыжая пасть так и не раскрыла. Только клубочек дыма выпустила.
— Ну Сойка, не будь дурочкой! — вдруг гаркнуло в моей голове с бабулиной интонацией. — Что я тебе говорила про свой дар? И не молчи! Мысли то я передавать умею, а читать пока не научилась…
Б-бабушка? А вдруг не она? Нашли меня колдуны страшные и теперь под личиной лисицы пытаются подобраться, притворяясь бабулей?
Тьфу, плесень иноземная! Это даже для них как-то слишком странно!
— Со-ойка! — протянуло в мое голове. — Дар у меня какой?
— П-передача… жизненных импульсов и потоков? — прошептала я.
— Ох, сколько я тебе об этом говорила, а все осознать не можешь! Я не только мысли передать могу, а память и даже свою душу. Сила, правда, в теле остается, да и перелететь далеко, как понимаешь, не получилось… Так что пришлось прыгать, кто рядом был, а потом еще и с животными инстинктами бороться, с незнакомым телом… А сколько времени ушло, чтобы выследить тебя и добраться сюда!
— Скажи то, что можем знать только мы! — я вроде и поверила… и не поверила. И потому упрямилась.
Но она не сказала.
Лишь запела в голове чуть дребезжащим родным голосом:
— День нелегким был —
И вот приходит ночь,
Чтобы ему помочь
Набраться новых сил.
Ветерок дневной,
Свернувшийся в клубок,
Отдохнуть прилег —
Мир полон тишиной….
Слушай, а удобно-то… если мысленно… Можно и курить, и петь…
— Бабу-уля! — завопила я, бросилась к топчану и схватила на руки лисицу, обнимая и рыдая сразу всеми невыплаканными слезами, — я ведь думала они… Я видела что ты… Я верила что одна-одинешенька… Ба-аааа…
— Ну тише-тише… — лисичка пушистым комочком на коленях свернулась, хвостиком слезы мне вытерла, но трубку не выпустила. — Нашла ведь… хоть и столько дней потратила, но не бесполезно… А вот ты, чего дурью маешься?
