— Не помогло?
— Нет. Пока нет замены — все это не работает. Это как… тушить пожар бензином — процесс отвлекает, а результат еще хуже.
— Так а… вы, значит, не выдумка… Вы существуете.
— Да, — развеселил ее процесс приятия, хотя, конечно, ничего смешного тут не было. Я утвердительно поставил перед ней чашку. — Можно потрогать…
— Не хочется, — тяжело вздохнула она. — Задница все еще зудит.
— Это хорошо, говорят — даже полезно.
— Садист, — закатила она глаза и подтянула к себе чашку.
— Ешь, Зои. — Я не решался подойти ближе — не чувствовал ее разрешения. Так и стоял у столешницы со своим кофе.
— А ты? Или ты питаешься кровью?
Тут я уже рассмеялся в голос.
— Нет, не только, — выдавил, отсмеявшись.
— Серьезно? — недоверчиво крутила она в руках сандвич.
— Мы мало чем отличаемся, поэтому живем с людьми бок о бок. Только не все об этом знают…
— Я видела зверски изуродованные тела в участке, — нахмурилась она.
Мы замолчали, вглядываясь в лица друг друга. Конечно, она меня боится — в этом никакого сюрприза не было.
— Зои, быть таким, как я — испытание. Иногда мужчины его не выдерживают, срываются…
— Как ты? — вдруг спросила она.
— Да, в некотором роде, — я отвел взгляд в окно. — Но я тебе не причиню вреда.
— Ты царапаешь меня и кусаешься. Это больно.
Я стиснул зубы — все, что она говорила, правда. Но этого уже не изменить. А вот ее реальность подкорректировать стоит. Я поставил чашку и шагнул к ней. Реакция предсказуема — взвилась, как натянутая пружина, но я сцапал и скрутил ее в два счета.
— Джей! — взвизгнула она.
— Тш, — поднял и понес в ванную к зеркалу.
Поставив ее перед собой, включил свет. Впечатляющее зрелище! Зои изменилась. При свете дня я видел ее только утром. Теперь она стала более хищной, яркой, кожа гладкая… такую хочется кусать, что уж там, как спелый персик! А еще этот злой взгляд — крышесносно! Немного повоевав за право положить свою лапу ей на шею, я прижал девчонку к себе и сдернул пластырь.
Необходимость сдерживать ее резко пропала — она застыла, шокированная зрелищем. Под пластырем ничего не было. Идеальная кожа с призывно лихорадочно бьющейся веной.
Она подняла руку, не веря, и провела пальчиками по тому месту, где совсем недавно красовались следы от моих зубов. На фоне нее моя шея выглядела куда более плачевно с человеческой точки зрения, а с моей — носило охеренное подтверждение моей принадлежности этой женщине.
— Ты причиняешь боль… не оставляя следов…
Не сразу понял смысл ее слов. Наши взгляды встретились в зеркале, и она не отвела свой.
Да, это моя природа, я не мог сопротивляться, не мог не рвать ее кожу когтями, потому что не соображал. Только какая разница?
— Я не сделаю этого больше. — Обещание вырвалось, как единственный антидот, который был в распоряжении. Но я не имею больше права переступить через него. — И боли тоже больше не причиню. Мне жаль.
Она глубоко вздохнула, недоверчиво кусая губы.
— Прости за то, что укусила, — прошептала, отстраняясь от зеркала.
— Это лучшее, что ты могла для меня сейчас сделать.
— Не знаю, что на меня нашло… хотела тебя убить… — подняла на меня глаза.
— Ты убивала когда-нибудь?
Ее глаза расширились, а сама она снова выпала в какое-то свое прошлое. Безысходный страх полоснул внутри солнечного сплетения так, что я вздрогнул.
— Нет, — глухо выдохнула и обхватила себя руками.
Это было новым — чувствовать так кого-то, будто все это внутри тебя самого. Казалось, еще немного — и я увижу картинку, что видела сейчас она…
— Можно вернуться в кухню?
Кофе остыл, я молча начал делать себе новый. От еще одной чашки чая Зои отказалась.
— Почему тут так тихо?
Я достал мобильный и вместо ответа показал ей карту с нашим местонахождением.
— Черт, — выдохнула она и изумленно на меня посмотрела. — Это же так далеко… — Квартира — не квартира, конечно, вовсе. Это мое удаленное логово на заброшенном заводе. — А вода, свет?
— Привозят проверенные знакомые. Генератор.
Она удивленно усмехнулась:
— Умно.
— Да. Пошли спать.
По ее взгляду было понятно — нам предстоит новый виток борьбы, на которую уже не осталось сил. И я просто встал и направился в спальню:
— Тебе нельзя спать одной…
— Почему? — вяло поинтересовалась она.
— Не проснешься. Твой организм перегружен изменяющими процессами, будет уходить в летаргию.
— Ты издеваешься? — подскочила она следом. — Я не хочу спать с тобой!
— Нет, не издеваюсь. Я тебя не съем — наоборот, — я обернулся к ней: — Согрею и обеспечу покой и здоровый сон. — Она тяжело сглотнула, нерешительно хмурясь. — Давай, Зои, нам с тобой надо выжить, — снова надавил на самое важное для нее. — Представь, что вокруг холодно и опасно, только со мной тепло и есть гарантия жизни.
Сдалась. Запрокинула голову, закатывая глаза:
— Манипулятор!
— Ты можешь проверить, коврик есть на входе, — безжалостно припечатал я.
— Да пошел ты, — беспомощно зарычала она, а я тихо рассмеялся. — Ты… Зверь!
— О, да, — откинул одеяло, — у меня температура выше твоей, иди ко мне… — Придется все же ловить, и я это сделал с максимальным удовольствием — позволил ей пробежать пару метров в сторону ванной, сцапал и перекинул через плечо. — Какая ты упертая! — Бросил ее на кровать и замер у края: — Дразнишь зверя, провоцируешь… Может, тебе нравится ходить с покусанной задницей? — Я рывком настиг ее и придавил к кровати. Зои задергалась, как бабочка на листке бумаги — пришлось скрутить и прижать к себе: — Тш, бешеная, — я прижался губами к ее шее. Под ладонью взмокла кожа на ее груди, а сама она замерла, тяжело дыша. — Тихо…
И я принялся гладить ее, как одичалого котенка, чувствуя вздрагивание натянутых мышц под пальцами. Сначала она шумно сопела, еще пытаясь сопротивляться, но вскоре сдалась. К счастью… Потому что у меня самого сил больше не было.
* * *
Зверь не обманул. С ним и правда было хорошо — тепло и спокойно. А мне было с чем сравнить.
Я уже три месяца не сплю спокойно. Каждая ночь может стать последней, ожидание разоблачения въелось в психику, стало ее частью. Я не высыпалась хронически. У меня никогда еще не было столь тяжелого задания. Казалось, нервы не выдержат.
После того как отец три года назад погиб на задании, я живу на износ. Почему-то только лежа в руках этого незнакомца пришла эта внезапная оценка и подвелась черта, будто то время кончилось. Даже эти сутки со Зверем в безысходности и неопределенности казались реабилитацией, несмотря на все наши пикировки. Следов от его укуса не осталось, царапин — тоже. Ушли головные боли и вернулся аппетит. Даже ночью мне хотелось есть. Проснувшись не пойми в каком часу, я осторожно выползла из его рук. Это чувство возвращающейся жизни едва не сбило с ног, догнав посреди кухни, залитой лунным светом. Я куталась в кофту, едва прикрывавшей голые ягодицы — все остальное зверь разодрал, и размышляла, греть мне сандвич, оставшийся с ужина, или нет. В итоге сжевала его холодным, едва ли не урча от удовольствия. Давно мне не было так вкусно…
