Автобус остановился, с громким щелчком распахнулись двери. Нико и Лео вышли на улицу, ведущую к школе.
– Это не просто чехол. Он с рисунком, я сам его разрисовал.
– Хорошо, только, знаешь, это всё равно чехол. Сколько он стоил? Восемь евро? Десять?
Нико выгнул бровь.
– Мне показалось, что ей понравилось, – пробормотал он.
– Ну конечно, она же не скажет, что ей не понравилось. Поверь мне, братишка, ты должен сделать другой подарок.
– Откуда я знаю. Она же твоя девушка, а не моя. Я бы точно подарил что-нибудь из ряда вон, чтобы она увидела настоящего тебя.
– Какой? Ты крутой. И Клаудия должна знать, что это так. – Лео остановился, посмотрел на Нико и схватил его за руку. – Я знаю, что ты можешь подарить.
Он застыл с таким выражением лица, словно собирался раскрыть огромный секрет, который перевернёт мир.
Звонок эхом раздался в коридорах школы. Лео посмотрел на Сильвано, который встал со своего места и направился к двери, собираясь её закрыть.
– Придёшь и узнаешь.
– Да ладно, Лео.
– Доверься мне, братишка. Я тебя хоть раз подводил? Зайди ко мне.
Нико поморщился, но кивнул.
40
Всё утро Нико думал о чехле для телефона. Да, он действительно купил его за десять евро, но ведь подарок заключался в другом. Не в чехле, а в рисунке. В море, волнах, трамонтане, Нико и Клаудии вместе на пристани, которая напоминала остров посреди океана. Вот каким был подарок. Разве этого мало?
Изредка Лео поглядывал на Нико. И подмигивал, подняв большой палец. Он словно говорил: «Спокойно, братишка. Я придумал, как исправить то, что ты подарил своей девушке дешёвку». Нико смотрел на него и отворачивался. В глубине души он не думал, что его подарок такой уж плохой.
Потом был урок истории, затем Дали. Нико не слушал даже его, хотя ему очень нравились уроки рисования. Дали не просто объяснял, как рисовать, – он сам рисовал в гараже своего дома. Его картины можно было увидеть на выставках и в галереях. Поэтому, когда он говорил, ученики схватывали всё на лету и могли слушать его часами. Казалось, что ты заново рисовал с ним картины, о которых он рассказывал.
Потом была Диказио. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил Спиди-гонщика, который сидел через три парты от него. Посреди урока Спиди-гонщик начал медленно сползать со своей инвалидной коляски, словно сдувшийся шарик.
– Простите, – сказал Бритва. – Джулиани плохо.
Диказио подняла голову.
– Джулиани? – Она посмотрела на него. – Джулиани, что случилось?
Спиди-гонщик не ответил. Он лишь захрипел и съехал ещё больше в своей коляске.
– Джулиани… – прошептала Диказио. Она встала и подошла к нему. – О боже… Джулиани… Что с тобой? Тебе нехорошо?
Спиди-гонщик начал раскачиваться из стороны в сторону. Он смотрел на Диказио, и в его взгляде читалось лишь одно: ничего не поделаешь, такова его судьба.
– Подождите, не трогайте его, – воскликнул Бритва. Он встал и обошёл парту. – Я знаю, что с ним.
Он подошёл к нему, наклонился к рукоятке его инвалидной коляски и начал дуть.
Спиди-гонщик замер. Он улыбнулся, как ребёнок, которому только что дали соску, и начал медленно выпрямляться. Пока Бритва дул в рукоятку, Спиди-гонщик выпрямлялся. Наконец он поднял подбородок и довольно закричал:
– А-а-а-а-а-а-а!
На его лице сияла улыбка.
Последовали аплодисменты, свист, смех. Диказио понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что над ней снова подшутили.
– Надеюсь, вам было весело, – сказала она, поморщившись. – А теперь, если вы не против, мы начнём урок.
Она посмотрела на Спиди-гонщика. Возможно, ей хотелось сказать что-то ещё, но она промолчала, развернулась на каблуках и вернулась за свой стол. Если бы на месте Спиди-гонщика был Нико, она бы устроила скандал. Но Спиди-гонщик был в инвалидной коляске, а значит, он был неуязвим. Он всегда пользовался этим и делал всё, что могло взбрести в голову. Например, кричал «Вперёд!» в коридорах и, если ученики не разбегались в стороны, мог наехать на них своей коляской. Вот почему его прозвали Спиди-гонщиком. Никто не осмеливался сделать ему замечание, и он этим пользовался. Он был великим.
Смешки стихли, Диказио продолжила урок. И, пока она говорила своим привычным монотонным голосом, Нико думал, что Спиди-гонщик и Бритва были правы. Нужно всегда подшучивать над жизнью, как они делали с Диказио. Нужно дурачиться, если хочешь выжить.
41
– Ну давай сделаем это, – сказал Нико, как только Лео открыл дверь.
Лео секунду смотрел на него.
– Сделаем что, братишка?
– То, что ты задумал. Для Клаудии. Давай сделаем это.
– Но ты ведь даже не знаешь, что это.
– Какая разница, давай быстрее, и всё.
– Совсем другое дело, – довольно улыбнулся Лео.
Нико вошёл в квартиру и закрыл дверь.
– Твоих нет?
– Нет, ушли к друзьям на ужин. Фигня для стариков. Давай, проходи.
Нико улыбнулся.
Они вошли в комнату Лео. На полу были разбросаны кроссовки, толстовки, футболки, словно у Лео только что взорвался шкаф.
Лео взял рюкзак и надел кепку.
– Я готов, – сказал он.
Они вышли из дома и направились к торговому центру. Прошли железнодорожный мост и побрели вдоль путей до пересечения с трассой.
На самом деле Нико прекрасно знал, что задумал Лео. Поэтому он ничего не спросил, когда они прошли железнодорожный переезд и сели рядом с путями в ожидании. Нико подумал, что, возможно, Лео прав.
Лео положил рюкзак на землю, достал банку пива, открыл её зубами и протянул другу, словно платок или ручку. Нико взял банку, отхлебнул и сел рядом с Лео.
Вдалеке прогудел поезд. Нико встал, повинуясь этому зову.
