- Ты похож на человека, который боится встречаться с прокурором. Какие угрозы? Машину отберут, квартиру?
- В смысле?
- Чем тебе угрожали, тугодум, чтобы ты не опозорил еще раз фамилию?
- Квартирой в жопе мира и жизнью на стипендию.
- Ты не получаешь стипендию.
- Зато у меня есть карта матери. – Он достает из нагрудного кармана пластик и гордо размахивает им возле моего носа. – Хоть кто-то о Евсеюшке заботится и не хочет, чтобы он в бомжа превратился.
- Тебе дали карту? – возмущаюсь, ведь у меня её сегодня отобрали, пообещав после ужина вернуть.
- Если хорошенько попросишь, то раз в месяц я буду покупать тебе хлеб с маслом, – ржет ирод и прячет свое сокровище, будто я его сейчас с рукой оторву.
Ну, и то хлеб. Хоть я и рассчитывала на то, что все пройдет на ура, особой надежды на это не питала. Чуйка. Она меня никогда еще не подводила.
- Мы скандал закатим, да? – спрашиваю у парня, откидывая голову на сиденье.
- Само собой, – кивает он. – Ты, как обычно, не сдержишься и захочешь моего внимания. Два слова, и в ход пойдут вилки. Чур, нападение на прокурора я на себя брать не буду. Я слишком красивый, чтобы с зеками в одной камере сидеть.
Вот гад же.
Я и так на нервах, а он добивает.
- Только в твоих снах я могу хотеть твоего внимания. В своей жизни я хочу, чтобы ты как можно реже на глаза попадался.
Что? Съел? Не подавись.
- В моих снах, Пантера, ты делаешь совершенно другие вещи. Поверь, то, что было в клубе, сраные цветочки по сравнению с буйством моей фантазии.
- Фантазируй, фантазируй. Только это и остается, ведь голой ты меня больше не увидишь. А на других и не посмотришь.
- С чего бы?
- Я идеальная. После идеальных на куриц не смотрят.
Гуляев зыркнул на меня и… промолчал.
Без понятия, зачем я это сказала, но правда не пожалела.
Честно говоря, было непривычно идти рядом с Гуляевым. Еще непривычнее, когда Гуляев молчит. Клянусь, мне его даже ущипнуть захотелось, чтобы проверить, на месте ли язык или он его уже давно проглотил.
- Вот мы и встретились!
Парень, в которого я вчера въехала, стоял напротив нас и с ухмылкой переводил взгляд от одного к другому. Вид у него был такой, словно ему живого динозавра подарили и сказали, что питаться он может только мной и Евсеем.
- Не ожидали, что так скоро увидимся?
- Чувак, ты не вовремя.
Аллилуйя, Гуляев заговорил.
Он что, и правда не узнал нашего знакомого типа?
- Источник ваших проблем, – тут же отвечает Витек. – Начнем?
- Слушай, сейчас не до тебя. Давай я с тобой завтра поболтаю. Подождешь?
- Зачем ждать, я уже все распланировал.
Мне захотелось, чтобы Евсей стер с физиономии этого урода его довольную ухмылку. Если бы Гуляев врезал ему, я бы просто стояла и смотрела.
- Сонь, двигай в ресторан. Мы здесь посекретничаем немного.
- Нет, - противится другой, вставая напротив меня и загораживая проход. – Как я отпущу человека, который за несколько дней разбил две мои машины? Никто не уйдет. Вы уедете.
Разбил две машины?
Мы синхронно поворачиваемся с Евсеем друг к другу и в один голос говорим:
- Прокурорский сынок.
Это шутка?
Если да, то она дебильная. Где Пельш с камерой и с букетом цветов?
Таких совпадений в природе не бывает.
- А вы не знали?
- Да на хрен нам тебя знать?
Прям в точности мои слова.
- А вот я вас знаю. И вы мне не нравитесь. Хотите скажу, что я делаю с теми, кто мне не нравится? Я от них избавляюсь.
- Серьезно? – совершенно спокойно спрашивает Евсей. – Это должно было меня испугать? Еще варианты есть, а то скучно становится?
Он не отвечает. Он достает телефон и делает вызов. Секунду держит трубку возле уха, а потом убирает её в карман.
- Ты так же будешь смеяться, когда я скажу, что уговорил отца сюда не приезжать? О-о-о. А ваши папки ждут? Облом. Ваш клуб станет моим. Круто, да? Кстати, тебе спасибо за это. Я бы лучше и не придумал.
Мне? Он это мне говорит? Я мало что сейчас соображаю, кроме того, как хочу расцарапать ему всю рожу.
- Тише-тише, пантера. Хрен знает, что он несет, но…
Бац. Глухой удар, и парень падает на землю, а Евсей отдергивает кулак.
Секунда, и вой полицейской сирены накрывает улицу, и возле нас уже стоят три патрульных машины. Это сон. Это сон.
- СЫН!
- СОНЯ!
В моем сне никто так не орет. Никогда.
Не обращая внимания на валяющегося на земле гада, мы смотрим в сторону, где стоят наши родители с незнакомой парой.
- Пап, ты это видел? – ноет Витек, поднимаясь. – Сначала машины, сейчас рукоприкладство. А я просто хотел с ними поговорить. Хотел договориться.
Можно я ему еще раз врежу?
- Капитан, грузите, – отдает приказ прокурор, и уже через минуту я в дизайнерском платье сижу в полицейском бобике и смотрю на то, как наши родители разворачиваются и уходят.
- Гуляев, не смотри на меня.
- Никольская, молчи и раздевайся. Дай напоследок на тело женское поглазеть. В тюрьме такого не увидишь.
Его рука тянется к моему бедру, когда я с силой бью по ней и отскакиваю, начиная расхаживать по кабинету, в который нас завели.
- Какая еще тюрьма, идиот? Сейчас родители разберутся.
- Не знаю, как ты, а я предпочитаю за железной решеткой посидеть, чем попасть под руку отцу.
На этот раз он не шутит. И я понимаю, что родители уже в курсе, кто на самом деле разбил машины прокурора.
Я.
Мне конец.
Дверь резко открывается, и в кабинет входят хмурые отцы. Они молчат, будто воды в рот набрали, но от этого еще страшнее становится. Даже дядь Саша на меня не смотрит, что уж говорить про родного папу.
- Бать, - вставая, начинает Евсей, - я…
- Ты в своем репертуаре, сын. Но вот от Сони я такого не ожидал. Федь, прости, конечно, но это…
- Все её разбаловали, вот и результат. Ничего не ценит, плевать на все.
- Пап! – И как тут защищаться, если и слова не дают сказать?
- Сын, ты хоть понимаешь, что какой-то щенок развел тебя, как пацана? Хрен знает, чего он добивался, но он этого добился. Теперь ты здесь сидишь, а ему отец сопли вытирает.
