Я перекладываю лежащие на столике тома. Пьесы Михаила Загоскина, стихи Анны Буниной и «Бахчисарайский фонтан» Пушкина. Имена первых двух авторов мне ни о чем не говорят. Задерживаю взгляд на книге Александра Сергеевича.
Кузьмич сказал, что у Бельских тоже есть магия. Решаюсь расспросить об этом княжну.
Вера смотрит на меня удивленно.
— Натали, да что с тобой такое? Ты не похожа на себя! Давно ли ты стала интересоваться магией? Впрочем, я могу тебя понять. Когда-то такой интерес должен был проснуться. Но об этом тебе лучше поговорить с папенькой. Я в эти вопросы стараюсь не вникать. Довольно и того, что мои старшие братья применяют свои способности на пользу Отечеству.
— Да, есть, такой же слабый, как у тебя. Но я ничуть об этом не жалею. Дар — это слишком большая ответственность. Я не чувствую в себе достаточно сил, чтобы его применять. Папенька меня вполне одобряет. Он и сам с тех пор, как уехал из Петербурга, постарался позабыть про свои навыки.
Князь Бельский относится к моему интересу примерно так же — с удивлением.
— Одобряю ваше желание, Наталья Кирилловна, узнать о магии своего рода, но всё-таки прошу его сдержать. Иногда тайные знания приносят только вред.
— А государю-императору, к сожалению, этого оказалось недостаточно. Кирилл Александрович жизнь за него положил, но остался в анналах истории с клеймом предателя. А, между тем, он был сильным магом, не чета нам. Нет, Наташенька, послушайтесь моего совета — оставьте магию в прошлом. Езжайте в Петербург, выходите замуж, блистайте при дворе. Вы этого достойны. Уверен, ваш папенька сказал бы вам то же самое.
Я возвращаюсь в Закревку чуточку разочарованной.
9. Второй маг губернии
На следующее утро я снова принимаюсь за расспросы:
— Захар Кузьмич, вы вчера о двух магах говорили. Один — Бельский, но он мне помочь не согласился. Посоветовал не заниматься глупостями, а лучше искать мужа.
Старик аж крякает от возмущения:
— Ишь ты — мужа! Ну, да я так и думал. С тех пор, как Александр Денисович из столицы уехал и от дел отошел, он и слышать про магию не желает. Стареет его сиятельство.
Но говорить о Бельском мне сейчас не хочется.
— Кузьмич, миленький, а кто второй маг? И кто помогал мне из будущего сюда переместиться?
Он беспокойно оглядывается, затворяет дверь в комнату.
— А это он и есть, Наталья Кирилловна, тот самый, второй — Ларион Казимирович Ставицкий.
— Ларион? — переспрашиваю я. — Какое странное имя!
Кузьмич вздыхает:
— Да его сиятельство и сам странный. И память его шибко подводит. Когда вас с барышней в этот раз меняли, я всё боялся, что он что-нибудь не то сделает. Хорошо, текст заклинания в книге записан был, он по ней и читал. Нет, он вам тоже не помощник. Он и батюшку-то вашего едва вспомнил. Чему он может вас научить?
С одной стороны, он прав — идти в обучение к тронувшемуся умом старику боязно. С другой стороны — какой выбор у меня есть? Вполне возможно, в Петербурге еще остались люди, которые знали моего отца и смогли бы подсказать, к кому я могу обратиться. Но поездка в столицу сопряжена со столькими опасностями, что решиться на нее еще труднее.
— А как бы мне, Захар Кузьмич, с этим господином Ставицким поговорить? Может быть, он хоть что-то сможет мне подсказать.
— Как изволите, Наталья Кирилловна, — старик с сомнением качает головой. — Только поторопиться надобно — не ровен час он совсем из ума выживет. Хотя не знаю, как нам ему визит нанести. Татьяна Андреевна ни за что вас к Ставицкому не отпустит.
— А мы ей не скажем! Поедем будто бы к Бельским.
Но Захар Кузьмич этот вариант отвергает:
— Кучер Антипка выдаст. Барыня непременно его спросит.
— А если мы верхом поедем? — предлагаю я. — Доктор разрешил мне конные прогулки.
— Да нешто вы верхом ездите? — изумляется Кузьмич. — Прежняя Наталья Кирилловна этого ой как не любила!
Не могу сказать, что я — опытная наездница, но в седьмом классе я несколько месяцев ходила в конноспортивную школу и в седле держаться умею.
Кузьмич радостно кивает и бежит на конюшню — распорядиться насчет лошадей.
Дашутка помогает мне надеть подходящее для прогулки платье — длинное, с оборками. Не представляю, как в таком вообще можно забраться на лошадь. Впервые появляется мысль, что насчет прогулки я погорячилась.
Эта мысль укрепляется, когда я вижу лошадь, которую подводит ко мне Антип. Нет, с самой лошадью всё в порядке. А вот седло…
Разумеется, я и раньше знала про дамское седло. И даже видела его на картинках. Но разве можно пользоваться им на практике?
— Вам подсобить, барышня? — предлагает Антип.
Судорожно пытаюсь понять технологию посадки. Нет, теоретически более-менее понятно. Нужно закинуть правую ногу вон за тот штырек, что торчит на седле, и попытаться не свалиться. Но вот как это осуществить?
Антип морщит лоб.
— Нездоровы вы еще, поди, барышня?
Я упрямо мотаю головой. Эх, назвался груздем…
Кучер опускается на одно колено, сцепляет в замок руки, предлагая мне упереться в них ногой.
Набираю побольше воздуха и заскакиваю-таки на спину лошади. Тяжело дышу, оглядываюсь.
Из конюшни, уже верхом, выезжает Захар Кузьмич.
Мы трогаемся медленным шагом. Хорошо, что Наташа не любила верховые прогулки. По крайней мере, никто не ждет, что я пущу лошадь в галоп.
Как ни странно, но ехать в дамском седле оказывается хоть и не привычно, но довольно удобно. И когда мы выезжаем из ворот поместья, мои плечи уже гордо расправлены.
— А где живет господин Ставицкий? — любопытствую я.
— На старой мельнице, — ворчит Кузьмич. — Говорю же вам — он не в себе. Из всего своего хозяйства только мельницу и признает. В доме слуги живут, а он — на мельнице, с одним старым лакеем. И соседи с ним давно знакомство не водят. Сидит как сыч на своей запруде.
К водяной мельнице, где обитает некогда знаменитый на всю губернию маг Ставицкий, мы приезжаем через час. Я ожидаю увидеть древнее, разваливающееся строение, но нет — мельница вполне рабочая. Бежит водица речная, крутит деревянное колесо.
