— Если бы ты знала, как я сейчас тебя хочу, — он прижал ее к себе, чуть прогибая вперед, потерся бедрами, потом коленом раздвинул ее ноги.
Арина ощутила на внутренней стороне бедра его ладонь, второй рукой он держал ее под грудью, и девушка ощутила, что если бы не это, то просто упала бы. Держаться на ногах она не могла, голова кружилась, и все вокруг показалось ненастоящим, иллюзорным. Были только острые эмоции, были только прикосновения его рук, его губ, которые продолжали скользить по шее и плечу.
— Я хочу на столе, на кровати, везде хочу… — он развернул ее к себе — резко, требовательно, прижал, заставляя прогнуться назад, потом подхватил на руки, и Арина обняла его ногами, сама впиваясь в его шею поцелуем.
Андрей донес ее до столика, усадил на него, разведя ее ноги. Арина откинулась назад, не замечая, что подол ее платья задран неприлично высоко, лишь дернулась, когда пальцы Андрея добрались до самого сокровенного.
— Что-то не так? — спросил он, когда она резко дернулась и хрипло что-то прошептала.
— Нет… Все… так…
Она плавно качнула бедрами, чувствуя, что мир окончательно распался на атомы. И это всего лишь прикосновения! Всего лишь прикосновения… Откинулась назад, почти легла на стол, Андрей развел ее ноги еще шире, склоняясь вниз.
— Не нужно, — она резко свела колени и выпрямилась, осоловело глядя на него. — Мы же решили, что не будем заниматься сексом, пока все не решится.
— Ты сводишь меня с ума, больше всего мне хочется сейчас раздеть тебя и изнасиловать, — полушутя пригрозил Андрей, отстраняясь и приводя в порядок ее платье. — Но как бы там ни было, впервые за многое время ты рядом со мной, и никто не торопит, никуда не нужно спешить…
Она вместо ответа поцеловала его, словно решила дразнить и дальше, испытывая, насколько хватит его выдержки. Сколько они целовались, Арина не могла бы сказать — но когда наконец оторвались друг от друга, глядя с придыханием глаза в глаза, губы пекло и саднило. Но так сладко, так приятно…
— Я… переоденусь, — она соскользнула со стола и вырвалась из его рук, чтобы взять ночную сорочку и скрыться в ванной.
Услышала его стон, который он не стал сдерживать, и улыбнулась, прислонившись к двери. Было так волнующе понимать, что он возбуждается от одного ее прикосновения, и действительно хотелось большего.
Может, и правда послать все принципы к черту?
Один раз живем.
Арина проскользнула в комнату, пропуская в душ Андрея, хотелось пойти за ним следом, чтобы смотреть, как перекатываются его мышцы, пока он быстрыми движениями намыливает свое крепкое тело. Девушка вспыхнула от этих мыслей, ненадолго застыла у окна, а потом вздохнула, будто погружаясь в холодное ночное море, и распахнула двери душевой, придерживая на груди свое банное полотенце.
Андрей обернулся с поднятыми руками — он как раз мыл голову, и белая пена ручьями стекала по его загорелому телу. Глаза его вспыхнули, потемнели от едва сдерживаемой страсти, когда он увидел, как решительно сдергивает Арина свое полотенце и отбрасывает в угол.
— Я подумала, что ты не будешь против, если я намылю тебе спинку, — мурлыкнула она и встала под упругие струи воды рядом с ним.
— Не буду, — он жадно смотрел на нее, и Арина ощутила сильное возбуждение, показалось, внутри нее лопнула пружина.
Андрей притянул ее к себе, впился в губы — обреченно, так, словно слишком долго хотел этого. Руки его лихорадочно мяли ее тело, но не было больно, он находил самые чувствительные места, и тут же становился очень нежен, словно она была хрустальной статуэткой.
Арина горела от его прикосновений и поцелуев, сама становясь смелее, вспоминая его тело, его привычки, его любимые ласки. Она прикусила его плечо, рукой скользнув вниз, помня, что именно нравилось этому мужчине.
— Какая же ты сексуальная, — застонал он, покрывая поцелуями ее острые ключицы и спускаясь к груди. Она билась в его руках, дрожала, едва сдерживая крики и стоны, обнимала его ногами, когда он подхватывал ее на руки… Вскоре вода смыла с Андрея всю пену, и он поднял девушку, чтобы отнести в спальню.
И уже там он набросился на нее со всей своей неутоленной страстью, и Арина поняла, что она не хочет думать или анализировать, почему он через столько лет пронес свои чувства, и что именно он чувствует. Ведь он так и не сказал о любви — лишь говорил, что хочет ее, как прежде, как тогда, в юности. И сейчас, когда он навис над Ариной, шепча нежности, говоря ей о том, какая она красивая, он ни разу не произнес — люблю.
Впрочем, она ведь тоже.
И Арина, отметая сомнения, отдавалась этой страсти, будто обнимала этого мужчину в последний раз. Она не хотела думать ни о прошлом, ни о будущем, ни о признаниях, ни о пресловутой любви… Только о его поцелуях, о его твердых губах, которые уносили ее на седьмое небо, только о его прикосновениях, каждое из которых вгоняло в дрожь нетерпения и заставляло выгибаться, раскрываясь навстречу этому мужчине, мечтая о том, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
И когда они, наконец, слились воедино, Арина поняла, что прошлое никуда не исчезло, и никогда не исчезало, что она всегда искала именно Андрея…
Оторвались они друг от друга нескоро, и то — Арина еще долго не смыкала глаз после того, как мужчина уснул, и с тревогой и тоской смотрела на его резкие черты и гладила жесткие черные волосы, а он притягивал ее к себе во сне, словно боялся, что она исчезнет.
Тело ныло, сладко и постыдно, и Арина была рада, что эта их встреча с Андреем случилась далеко от дома, что им не нужно смотреть никому в глаза и оправдываться за свою грешную страсть.
Да, именно страсть. Ведь о любви они промолчали.
— Доброе утро, — раздался голос Андрея, и Арина, едва открыв глаза, поняла, что в комнате приятно пахнет кофе. У кровати на небольшой тумбочке дымились чашки и стояла вазочка с веточками какого-то кустарника — ярко-розовые цветы, похожие на сакуру, источали дивный аромат. Ветер из открытого окна доносил шум просыпающегося поселка — крики ребятни, которая спешила к морю, музыка из какого-то ресторанчика, сварливый голос тетушки Гульнар, за что-то распекающей своего нерадивого внука.
— Доброе, — отозвалась Арина и невольно отшатнулась, когда Андрей хотел ее поцеловать. — Эй, я еще не умылась!
— Когда тебе нравится человек, то ты не будешь замечать таких неловких моментов, — очень серьезно сказал Андрей, беря свою чашечку кофе и делая большой глоток с явным удовольствием. — А если не нравится — то хоть розами будет от тебя пахнуть, все будет не то и не так. Все дело в чувствах…
Нравится? Не любит, а нравится?.. Арина не стала заострять на этом внимания и молча сдернула покрывало, завернулась в него и прошагала в душ, чтобы поскорее привести себя в порядок и выпить кофе, пока тот не превратился в помои. Хуже остывшего кофе только кофе с сахаром.
— Кофе черный и без сахара, как ты любишь, — донесся ей вслед голос Андрея, словно он угадал ее мысли.
