Стоя перед зеркалом в полный рост, Льер равнодушно взирала на собственное отражение. Когда-нибудь… она бы прыгала и смеялась от восторга, платье было великолепным, на свету играло мягкими жемчужными переливами, но… Ее как будто выпили досуха. Ничего не осталось. Лишь сухая, растрескавшаяся земля да мелкие частички пепла, горечью оседающего на губах.
Пальцы непроизвольно стиснули кулон – маленький серебряный слиток, испещренный рунами, в ушко которого продет тонкий шнур. Девушки пытались украсить ее шею роскошным ожерельем – подарок короля Шедара – но Льер рыкнула так, что служанки побледнели и торопливо убрали пригоршню сияющих камней.
«Неужели вы пойдете к алтарю… вот с этим булыжником на шее?»
«Пойду. Заткнулись, живо. Это не ваше дело».
Непроизвольно поглаживая кулон, Льер подушечками пальцев ощущала силу артефакта. Они с Аламаром сделали его за несколько часов, этакое воплощение клятвы на крови, что Шиану не будет причинен вред ровно до тех пор, пока жив король. Да, именно так и предложил сформулировать верховный инквизитор. Пока жив король – жив Шиан.
«А если Шедара кто-нибудь отравит?» – только и спросила Льер.
Аламар усмехнулся, глянул на нее так, что во рту сделалось кисло от страха.
«Ну вот и постарайтесь сделать так, ваше высочество, чтобы короля никто не отравил. Вы же артефактор».
И Льер согласилась. Она примет все меры, чтобы король Шедар прожил как можно дольше. Обвешает его артефактами – сигнальными, гасящими магические воздействия, отводящими сталь, огонь, воду, да самого Претемного. И тогда Шиан будет… где-нибудь далеко, но будет. И, возможно, когда-нибудь вспомнит свою случайную любовницу из ависийского королевского дома.
Отражение прекрасной молодой женщины в зеркале поплыло, сделалось мутным, и Льер что есть сил заморгала. Она не позволит видеть ее плачущей и раздавленной, незачем. Принцесса Ависии даже на эшафот пойдет с гордо поднятой головой, что уж говорить о замужестве с каким-то мальчишкой…
О том, что за ней пришли, Льер поняла по тому, как порскнули во все стороны служанки. Она еще раз взглянула в зеркало и увидела за спиной высокий темный силуэт верховного инквизитора. В честь королевской свадьбы Аламар приоделся в роскошный черный сюртук, расшитый серебром. В вороте черной шелковой рубашки искрилась булавка с крупным бриллиантом, и Льер почему-то подумалось, что облик инквизитора напоминает ночное небо. Бездонное, пугающее, с переливающимися каплями холодных и бездушных звезд. Хотя Аламара сложно было назвать бездушным: судя по всему, маленькую свою жену он любил безумно.
– Нам пора, ваше высочество, – сдержанно сказа он, – все готово к заключению брака.
Льер в последний раз окинула свое отражение рассеянным взглядом. Вот и все. Она становится королевой. А весна, соловьи и безумная, чувственная ночь в охотничьем домике остаются в прошлом.
Окинув Аламара высокомерным взглядом, Льер подала ему затянутую в тонкую перчатку руку и медленно двинулась ко входу в главный зал дворцовой часовни.
Высокие двери, покрытые затейливой резьбой, открылись, и Льер сразу утонула в мягком золотистом свете, что падал снопами сквозь стрельчатые окна. Впрочем, глаза скоро привыкли, она быстро огляделась: скамьи, расставленные по периметру, были пусты. И лишь у круглого алтаря у дальней стены часовни замерли две фигуры: жрец Всеблагого в длинном светло-сером одеянии и темноволосый молодой мужчина в кипенно-белом мундире. Высокий, худощавый и… странно знакомый.
Вздохнув, Льер сделала несколько шагов вперед, и в этот миг король Рехши резко обернулся и посмотрел на нее в упор. Ей показалось, что она с размаху напоролась на стеклянную стену. И стена эта, осыпаясь осколками, вспорола грудь рваными полосами.
Как сквозь толстый слой ваты, донесся голос Аламара.
– Не делайте глупостей, ваше высочество. Ну же, идем дальше. Вас ждут. Не стоит все воспринимать, хм, настолько близко к сердцу.
Льер, не отрываясь, смотрела на короля. Сделала еще шажок, крошечный, через силу. И еще. Понимая, что надо развернуться и бежать отсюда, продолжила свой путь – с высоко поднятой головой и застрявшем в горле комком из слез и крика.
Она шла, и с каждым шагом что-то отмирало внутри, отваливалось грязными, выгоревшими слоями, как если бы в доме случился пожар, и выгоревшие обои отшелушивались от каменных стен.
Король Шедар… Или Шиан – серьезно смотрел на нее, его темные глаза казались провалами в бесконечность.
Льер через силу вздернула подбородок.
Да они… просто посмеялись над ней. Просто играли, заставляя делать то, что им нужно.
Просто… посмеялись. А ее вываляли в помоях.
Последний шаг, и она останавливается перед высоким, по грудь, алтарным камнем и обращает взгляд к жрецу. Смотреть на короля… невыносимо, так больно, что хочется выть и царапать ногтями камень. Жрец улыбается ей, что-то спрашивает, Льер что-то отвечает. Потом кое-как соображает, что Шиан… нет, теперь уже король Шедар осторожно берет ее за руку, и их запястья перевязывают белоснежной, с золотыми узорами, шелковой лентой. Он просто играл ей. Просто смеялся, изображая влюбленного мальчика.
– Льер? – голос короля вспарывает туманный покров ее мыслей, – тебе нехорошо? Льер!
Она молча мотает головой. Кажется, ритуал завершен, жрец с улыбкой поздравляет их, желает долгих лет счастья и детей.
Они посмеялись над ней.
Льер чувствует, что Шедар мягко тянет ее за собой, к выходу из часовни.
– Пойдем, пожалуйста, – внутри все скручивается в болезненный узел. Безумно хочется просто расплакаться, как маленькой обиженной девочке. Но – нельзя. Незачем. Никто больше не увидит ее слабой.
Потом их задерживает Аламар, Льер молча выслушивает пустые поздравления, потом Шедар что-то спрашивает у нее – она не отвечает. Просто медленно бредет вперед, а глубоко внутри все исходит кровью, и снова, слой за слоем, отваливается что-то омертвевшее, обнажая кровоточащую рану.
Он просто играл с ее чувствами. Ему просто было любопытно посмотреть, что собой представляет принцесса Льер. Ну, и заодно попробовать в постели.
Потом все было словно в тумане. Роскошно сервированный стол, слащавые до тошноты улыбки придворных, никому не нужные поздравления. А еще – осторожные, очень деликатные прикосновения мужа, у него очень горячие пальцы – или наоборот, у Льер руки как ледышки. Кажется, он что-то тихо говорил ей, что-то спрашивал. Она молчала. Боль не проходила, но помимо нее поднимал голову жгучий стыд. Льер из королевского дома Ависии повела себя как недалекая, глупая и слабая на передок девка. Поверила в чувства, свои и молодого инквизитора. А это была всего лишь игра. С его стороны – игра. И его обжигающе горячие пальцы одну за одной рвали те струны, которыми она позволила срастить себя с первым мужчиной, которого полюбила.
Наконец, продравшись сквозь мельтешащий калейдоскоп бестолковых событий, Льер обнаружила себя в роскошно обставленной королевской спальне. Девушки аккуратно освобождали ее от свадебного платья, на краю белоснежной постели лежала сорочка, пена из изумительных кружев.
