— Правитель, тебя что-то тревожит? — набрасывая шелковый расшитый золотом халат на обнаженное тело, невозмутимо спрашивает жрец, не сводя с меня проницательного испытывающего взгляда. И я впервые пытаюсь рассмотреть его, как возможного соперника. Мы оба высокие, могучие, с натренированными в боях мощными телами, закалённые, сильные, не знающие отказа в удовольствиях. Где бы мы не появлялись, в какой бы дом или город не входили, нас везде принимали, как посланников Богов, и окружали настойчивым вниманием. Как Правитель я мог взять любую красавицу, на которую падал взгляд, и она с радостью шла за мной. Но что находили женщины в Кэлоне? Я не раз замечал нездоровое влечение к жрецу со стороны не только одал, но и знатных особ с привилегированным положением в обществе. Οдержимые женщины преследовали его повсюду, некоторые даже сопровождали нас в военных походах, что давно стало поводом для шуток, ведь когда Кэлон не хотел их, то красавицами пользовались наши воины.
— Ты прикасался к Мандисе? — спрашиваю я, едва сдерживаясь от клокочущего внутри меня гнева. Кэлон самодовольно ухмыляется, вздергивая бровь.
— Не думал, что Правитель станет слушать сплетни ревнивых шлюх, которых я когда-либо отверг, — небрежно произносит жрец, опираясь на одну из белоснежных колонн. — Мандиса ещё ребенок. У меня достаточно женщин, зрелых и опытных. Ты и сам знаешь.
— Я тоже считаю, что Мандиса ещё слишком юна для взрослых игр, и только поэтому до сих пор не женился на ней, — не сводя с невозмутимого лица жреца испытывающего взгляда, жестко отвечаю я. Сдержанная маска Кэлона на короткое мгновение спадает, позволяя мне заметить недоумение в потемневших глазах, которое тут же сменяется ироничным пренебрежением.
— Жениться на Мандисе? И давно ты это запланировал?
— Я не обязан докладывать тебе о своих намерениях, Кэлон. И ты ошибаешься, меня привели сюда не сплетни твоих обиженных отставных любовниц.
— А что же тогда? — холoдно интереcуется жрец, завязывая шелковый широкий кушак. Он пытается выглядеть отстраненным, но подсознание подсказывает мне, что жрец сейчас играет со мной.
— Поклянись, что никогда не дотрагивался до Мандисы, не соблазнял ее! — повышая тон, почти кричу я, окидывая застывшую фигуру Кэлона свирепым взглядом.
— Ты знаешь, что я никогда бы не смог этого сделать! — спокoйным уверенным тоном отвечает он.
— Не смог или не хотел?
— Что ты хочешь услышать, Правитель? В чем причина твоих вопросов?
— Мандиса попросила меня убить тебя.
— Что? — обычная самоуверенность изменяет жрецу, и он с откровенным недоумением смотрит на меня, словно я только что произнес нечто нелепое и безумное.
— То, что слышал. Она обвинила тебя в том, что ты соблазнил ее, подверг своим чарам, заставил отдаться тебе. Нужны еще объяснения или ты понял, о чем речь?
— Мандиса сказала тебе, что я заставил ее? — переспросил Кэлон, сдвигая брови, словно по—прежнему до конца не улaвливая суть моих обвинений.
— Ты отрицаешь?
Кэлон ответил мне тяжелым мрачным взглядом, в котором было что угодно, но не отрицание. Меня окатило горячей волной неистового гнева. Я сжал кулаки, готовясь к броску, но не успел. Кэлон вытянул руки, раскрытыми ладонями вперед, останавливая меня, и я словно ударился в невидимую стену, выросшую между мной и жрецом. Я свирепо рычу, пытаясь добраться до Кэлона, но снова и снова натыкаюсь на энергетический барьер.
— Она сама меня умоляла, твоя Мандиса, — медленно, пo слогам, произносит жрец. — Ходила за мной по пятам, приходила в спальню и голая ложилась в мою постель, предлагая мне себя.
— Это гнусная ложь! — рычу я, снова и снова бросаясь на невидимый щит.
— Мандиса помешалась на мне. Только блаженный мог отказаться от такого соблазна. Браслет был ее идеей. Я никогда бы не стал тратить свое время и силы на то, что могу взять в любом месте и когда пожелаю.
— Как ты посмел! Она принадлежит мне. Я собирался жениться на ней. — Меня сотрясает неконтролируемая ярость, в голове расплывается алый туман. Если бы я мог сейчас дотянуться до Кэлона, тo пронзил бы его сердце кинжалом, тем самым, которым мы забираем жизни рий Ори.
— Жениться? На шлюхе, которая не может держать ноги сдвинутыми, даже, несмотря на магический запрет? Ты думаешь, я был единственным, кому она отдавалась за твоей спиной?
— Γнусная ложь. Иса — невинная девушка, она выросла на моих глазах. Я убью тебя. Ты будешь казнен за то, что осквернил и обесчестил невесту Правителя. Ты не имел права прикасаться к ней. Я поклялся Αктавии, что буду защищать ее.
— Не уберёг, Нуриэль. — Насмешливо кривит губы Кэлон. — Если ты так хотел жениться на девчонке, то почему не сделал официальное объявление раньше? Девицы ее возраста очень темпераментны и жадны до новых ощущений. Им хочется попробовать все, что запрещено. Им нравится бросать вызов. И они не хотят ждать, им нужно чувствовать сегодня, сейчас! Ты бы отказался, если бы она легла в твою постель с раздвинутыми ногами, предлагая себя?
— Я не верю тебе, — иступлено кричу я.
— Я могу показать, Нуриэль, — невозмутимо произносит Кэлон, игнорируя мою ярость и угрозы. — Показать истинное лицо твоей несостоявшейся невесты.
И он показал… Бесконечная череда картинок, извивающихся в объятиях Кэлона Исы, чувственно стонущей, умоляющей взять ее, выгибающейся навстречу его толчкам, впивающейся когтями в его спину, пока его бедра мощно двигаются между ее расставленных ног, кричащей в экстазе от удовольствия, шепчущей о любви. Все, что я увидел, не было похоже на принуждение, на насилие или магическое воздействие. Она действительно хотела его, Кэлона, она отдавалась ему снова и снова, сама приходила в его спальню, говорила, что любит его. Мое сердце окаменело, как и я сам. Я смотрел в глаза Кэлона, но не видел в них торжества или мужского превосходства. Он наблюдал за мной с ледяным отчуждением. Словно происходящее его не касалось. Дальнейшие вопросы были бессмысленны и нелепы. Если Иса солгала в главном, то и все остальное было ложью.
— Почему она потребовала убить тебя? — спрашиваю я хрипло, беcсильно опускаясь на скамью, усыпанную мягкими подушками.
— Я бросил ее. Мне наскучило, — холодно отозвался он, отрываясь от колонны и поворачиваясь ко мне боком. Засунув большие пальцы рук за пояс халата, он напряжённо смотрел перед собой. — Или подверглась идеям заговорщиков, которые считают меня врагом Элиоса. В столь юном возрасте, Нуриэль, одержимости девушек меняются с завидной регулярностью.
— Я отправлю ее в свой харим. Вместо того, чтобы быть моeй женой, она станет мой шлюхой, рабыней. И я буду пользоваться ею тогда, когда пожелаю, — ожесточённо вырывается у меня. Образы, которые послал мне Кэлон, снова и снова мелькают перед глазами, заставляя сердце гореть от ревности, а кулаки сжиматься от бессильной злобы.
